Самые известные кражи произведений искусства: «Мона Лиза», полотна Моне, наш инстаграм
В начале августа кто-то взломал и похитил наш инстаграм-аккаунт. Злоумышленники не стали требовать выкуп и просто исчезли, оставив нас без важного канала связи. За это время мы успели пройти все стадии горя и даже временно переселиться в аккаунт А+А. Затем мы вспомнили, что подобное частенько происходило и раньше — с великими произведениями искусства. Рассказываем, с какими.
Одна из самых громких краж картин — это, конечно, исчезновение «Моны Лизы» в 1911 году. Как отмечает в книге «1913. Лето целого века» Флориан Иллиес, полиция изначально подозревала Пабло Пикассо в краже шедевра Леонардо да Винчи, но у того нашлось алиби. А как уточняется в книге «Все, что вы знаете об искусстве — неправда», другим подозреваемым по делу проходил поэт Гийом Аполлинер.
Человек, укравший картину, сам же ее и вернул. Представившись именем Леонардо, он вышел на связь с флорентийским антикваром Альфредо Джери и заявил, что хочет передать «этот шедевр стране, в которой она родилась и которой была вдохновлена», напомнив, что Леонардо да Винчи был итальянцем.
Джери вместе с директором галереи Уффици Джованни Поджи встретились с «Леонардо». Тот отвел их в свой гостиничный номер, где продемонстрировал чемодан с двойным дном — там и хранилась украденная картина, целая и невредимая. Джери и Поджи пообещали «Леонардо» вознаграждение в 500 тысяч лир, однако вместо этого в двери его номера вскоре постучался отряд карабинеров.
Похититель получил семь месяцев тюремного заключения (а еще любовь и признание среди итальянцев). Картина же некоторое время выставлялась в Италии, но потом все-таки была передана Франции.
Похитителя автор описывает следующим образом: «Леонардо звали Винченцо Перуджа, ему было тридцать два года, и на момент кражи он работал в Лувре помощником стекольщика. Он помещал тогда «Мону Лизу» в вызвавшую споры стеклянную раму. А так как он ее туда помещал, то он же и знал, как проще всего ее оттуда достать. На ночь он спрятался в музее, вытащил картину, завернул ее в холст, а утром спокойно вышел из Лувра — охранники, хорошо его знавшие, ему лишь кивнули».
В «Все, что вы знаете об искусстве — неправда», однако, отмечается, что после возвращения картины ходили слухи, что это — подделка, точная копия так и не найденной картины. Впрочем, официальная делегация, отправленная в 1913 году из Парижа в Италию, подтвердила ее подлинность.
«Любители мистификаций копали еще глубже. В 1912 году, когда картина все еще считалась пропавшей, один искусствовед заявил, что она не покидала стен Лувра. У него были основания полагать, что «Джоконда» сильно пострадала в результате нападения — на нее плеснули серной кислотой, — и ее заменили копией», — говорится в книге.
Рассказывает о краже «Джоконды» и книга «Зачем картинам названия» — детективная история о похищении картин из волшебного музея искусства. Книга, однако, не обходит стороной и и другие кражи произведений искусства.
Например, «Портрет герцога Веллингтона» Франсиско Гойи в 1961 году был украден из британской Национальной галереи. Вором оказался водитель автобуса, потребовавший сумму, уплаченную за картину на торгах. Деньги он собирался потратить на благотворительность. А восемь лет спустя, в 1969 году, в Палермо неизвестные похитили «Рождество Христово» Караваджо.
Рассказывает книга также о похищении створки Гентского алтаря в 1934 году из кафедрального собора в Генте и восемнадцати картин, драгоценностей и статуэток на два миллиона долларов (среди них — произведения Рембрандта и Делакруа) в 1972 году в Монреале.
Богатым на кражи выдался 1991 год — тогда из музея Ван Гога было украдено сразу пять картин художника, в том числе «Едоки Картофеля». Полотна быстро нашли, они оказались в брошенном у музея автомобиле. В том же году случилась самая крупная кража произведений искусства в истории Чехии: в Праге похитили картины Пабло Пикассо «Мандолина и бокал Перно», «Абсент и карты», «Порт в Кадакесе» и «Стол с бокалом». Правда, до конца года их успели найти.
В 1985 же году из парижского музея Мармоттан неизвестные украли работы Огюста Ренуара, Берты Моризо и Клода Моне (среди них была его известная картина «Впечатление. Восходящее солнце»). Спустя пять лет пропавшие картины нашли на заброшенной вилле на юге Корсики.
Наконец, похищение из Лувра «Моны Лизы» рассматривается также в еще не вышедшей книге «Музей вне себя» Калума Сторри. Публикуем препринт из нее в переводе Александра Дунаева. В нем рассказывается, как с пропажей картины были связаны Пикассо и Аполлинер, а кража «Моны Лизы» навсегда изменила ее культурное значение и адаптировала для вечности.
…Исчезновение «Моны Лизы» дало толчок цепи событий, которые теперь воспринимаются как метафора непростых отношений между модернизмом и музеем. Два главных героя этой истории, художник Пикассо и поэт Аполлинер, непосредственно участвовали в становлении модернистского искусства. Не существует единой версии того, что предшествовало аресту Аполлинера. Расходятся мнения и о последовательности событий, которые к нему привели, хотя их, безусловно, ускорил скандал, вызванный кражей «Моны Лизы» и к тому же тем, как легко ее вынесли из галереи. Своя история кражи была у Жери Пьере, друга Аполлинера, некоторое время выполнявшего функции его секретаря. У него вообще было много историй. Незадолго до этого он вернулся в Париж из Клондайка, охваченного золотой лихорадкой, и всё еще щеголял желтыми щеками и ковбойской шляпой. Аполлинер описал его под именем барона Иньяса д’Ормезана в «Ересиархе и Ко». Пьере взял себе этот титул как псевдоним. В 1907 году он достал откуда-то две иберийские статуэтки и затем передал их Пикассо. Знал ли Пикассо о происхождении этих статуэток, точно не известно, но некоторые источники утверждают, что Пьере посоветовал художнику держать их в тайне. Когда же пропала «Мона Лиза», Пьере принес еще одну скульптуру, украденную им из Лувра, в редакцию одной из газет: это был своего рода рекламный трюк и способ привлечь внимание к ненадежности музейной охраны. Аполлинер же опубликовал в газете Paris-Journal статью на эту тему, в которой заключил: «Лувр защищен хуже, чем любой испанский музей».
В период, когда Пьере жил на квартире у Аполлинера, статуэтка хранилась там, на полке камина. Поэт, знавший, чем занимался его друг, подумал, что кража знаменитой картины — тоже его рук дело и что теперь, чего доброго, может обнаружиться пропажа статуэток, хранившихся у Пикассо. Опасаясь, что их выдворят из Франции как иностранцев, испанец Пикассо и уроженец Рима Аполлинер решили избавиться от улик, выбросив их в Сену. Перед тем как осуществить задуманное, друзья (как вспоминает тогдашня партнерша Пикассо Фернанда Оливье) провели вечер за игрой в карты: «…весь вечер, дожидаясь волнующего момента предания произведений искусства воде — „момента преступления“, — они лишь делали вид, что беспечно играют в карты, подражая, конечно же, каким-то бандитам, о которых читали». Затем Аполлинер и Пикассо вышли на улицу с чемоданом, в котором лежали статуэтки. Они долго бродили по темным улицам Парижа и в конце концов отказались от своего намерения — возможно, почувствовав себя виноватыми в том, что хотят избавиться от таких ценных вещей (хотя не исключено, что им просто не представилась возможность спокойно выбросить статуэтки в реку). Большинство источников сходятся в том, что на следующее утро Аполлинер отнес статуэтки в редакцию той же газеты, где ранее побывал Пьере. Ему пообещали, что его имя не будет раскрыто, однако уже на следующий день к нему в квартиру явились полицейские, которым не составило труда обнаружить улики, касавшиеся луврских статуэток. В итоге поэта арестовали за сбыт краденого и по подозрению в причастности к похищению «Моны Лизы».
Через несколько дней в полицейский участок был доставлен и Пикассо. Как ни странно, на допросе он вообще отрицал, что знает Аполлинера, и вскоре был отпущен без предъявления обвинений. Аполлинера же позднее освободили условно, а после вмешательства влиятельных друзей обвинения с него были сняты. Однако пребывание в тюрьме произвело на него сильное впечатление, и, хотя он не порвал отношений с Пикассо, дружба между ними стала менее прочной. В его поэме «Зона» есть красноречивые строки:
В Париже ты под следствием один
Сидишь в тюрьме как жалкий вор картин.
На страницах памфлета «Футуристическая антитрадиция, манифест-синтез», выпущенного в Милане 29 июня 1913 года в поддержку итальянских футуристов, Аполлинер символически преподносил «розу» своим друзьям-художникам и слал «MER… DE…» (франц. дерьмо) «академизмам… историкам… музеям…» Тем самым он, возможно, выражал недобрые чувства в адрес Лувра и в то же время присоединялся к футуристическому манифесту Маринетти:
Музеи — кладбища!.. Они, несомненно, схожи в мрачном смешении множества неизвестных друг другу тел. Музеи — общественные спальни, где одни тела обречены навечно покоиться рядом с другими, ненавистными или неизвестными… Поверните каналы, чтобы затопить музеи!
Потеря и пропажа
Спустя некоторое время один флорентийский галерист получил письмо, в котором ему предлагалось купить «Мону Лизу». Он решил, что это обман, и ответил, что работает только с оригиналами, но не имеет возможности отправиться в Париж, чтобы посмотреть на картину. Вскоре к нему наведался мужчина, называвший себя Леонардо Винченцо. Он сказал, что «Мона Лиза» находится в его гостиничном номере, потребовал полмиллиона лир и гарантию, что картина останется на своей родине, в Италии. Галерист предупредил директора Уффици и полицию, которая не замедлила явиться в гостиницу и устроить засаду. На следующий день в номер к Леонардо Винченцо пришли галерист и директор Уффици. На их глазах Винченцо извлек «Мону Лизу» из потайного отделения в нижней части чемодана, который был как две капли воды похож на чемодан, где Аполлинер и Пикассо прятали иберийские статуэтки, и несколько лет спустя послужил прообразом для «переносного музея» Марселя Дюшана — «Коробки в чемодане». Все трое отправились с картиной в Уффици, чтобы проверить, действительно это «Мона Лиза», а не копия. Там Винченцо был арестован, после чего выяснилось, что его настоящее имя Винченцо Перуджа и несколькими годами ранее он устроился рабочим в Лувр. Его наивная попытка осуществить (причем не безвозмездно) реституцию культурного объекта увенчалась лишь частичным успехом: картина была выставлена во Флоренции, Риме и Милане, а затем с триумфом вернулась в Париж (английский художник Уильям Николсон запечатлел это событие на полотне «Возвращение Джоконды»; рРазумеется, на этой картине «Мону Лизу» практически не видно за плотной толпой людей).
Итальянский поэт националистических взглядов Габриэле Д’Аннунцио попытался приписать похищение себе и намекнул, что именно он поручил Перудже украсть картину, а в 1920 году заявил, что «Мона Лиза» оказалась у него в руках, но, поскольку она вызывала у него чувство «пресыщения и отвращения», он обеспечил ее возвращение в Лувр.
Через несколько лет сюрреалисты (это имя дал им всё тот же Аполлинер) решили завладеть картиной Леонардо в собственных целях. Теперь игра шла по-честному. В 1919 году Марсель Дюшан пририсовал к дешевой репродукции «Моны Лизы» усы и козлиную бородку и превратил ее в иллюстрацию к одному из своих рискованных каламбуров (работа называется «L.H.O.O.Q.»: если произнести эти буквы по-французски, они прозвучат неотличимо от слов «у нее горячая задница»; позднее Дюшан убрал с лица Моны Лизы добавленные волосы, тем самым вернув ей «оригинальный» вид, но сохранил каламбур: эта версия называется «LHOOQ бритая»). В дальнейшем репродукция «L.H.O.O.Q.» вошла в упомянутую «Коробку в чемодане». В свою очередь Сальвадор Дали с оглядкой на Дюшана увеличил пририсованные последним усы и самовлюбленно превратил «Мону Лизу» в свой автопортрет. Наконец, в 1930 году Фернан Леже включил копию в свою картину «Джоконда с ключами», заявив, что это «такой же объект, как и любой другой».
И всё же история возвращения картины и развязка истории остаются неясными. Кража стала моментом превращения Лувра в «музей вне себя». Отсутствие «Моны Лизы» навсегда изменило ее значение — знаменитая картина Леонардо столкнулась с современностью и модернизмом. В каком-то смысле она действительно была «убрана для фотографирования»: отныне ее стали репродуцировать до бесконечности. После того как «Мону Лизу» вынеслм из музея и спрятали, она навсегда перестала быть предметом, занимающим четкое место на стене и в воображении, и сделалась кочевницей. Она могла бы и не вернуться в Лувр, но, хотя этого не случилось, увидеть ее с тех пор невозможно. Место, где «Мона Лиза» преспокойно висела еще утром 22 августа 1911 года, теперь занимает стеклянный короб, окруженный толпой народа. Анри Лефевр писал:
Туристическая торговля, задача которой состоит в том, чтобы привлекать толпы в определенное место — старинный город, красивый вид, музеи и т. д., — разрушает это место, когда достигает своей цели: город, вид, экспонаты невидимы за спинами туристов, которые могут видеть только друг друга.
Сколько фотографий, сделанных этими туристами, показывают лишь отражение фотографа или блик от вспышки… Когда посетители Лувра фотографируют картину, короб, в котором она покоится, становится зеркалом, предсказанным Луи Беру. Толпы по-прежнему ищут пропавшую «Мону Лизу», а она всегда отсутствует. В самом сердце музея, служащего определением всех музеев, зияет дыра. Меланхолия пронизывает Квадратный салон и просачивается в Париж, город потерянных вещей.
Я задним числом назначил Аполлинера первым куратором «Музея вне себя» в качестве компенсации за несправедливый арест. Тот факт, что с этой историей совпало его временное обладание украденными из Лувра статуэтками, придает ему особую роль в истории музея. Сам того не осознавая, он был бунтарем, способствовавшим переосмыслению Лувра и, шире, музея вообще. При его участии пространство музея начало мигрировать из присутствия в отсутствие: смыслы экспонатов коллекции поплыли, стали чем дальше, тем всё более текучими и неясными.
