Создательница обложек для «Гитлера в Вене» и «Машины песен» о своей работе над книгами
Мы продолжаем рубрику «Почему такая обложка?», в которой графические дизайнеры рассказывают о своей работе с книгами. Управляющий редактор издательства Виктория Перетицкая поговорила со Светланой Данилюк из студии ABCdesign — ее авторству принадлежат обложки к «Статьям об Илье Кабакове» Бориса Гройса, «Форме времени» Джорджа Кублера, «Саю Твомбли» Ролана Барта, «Дереку Джармену» Майкла Чарлсворта и многим другим книгам.
— Света, привет! Расскажи, с чего началась твоя профессиональная биография?
Мой путь в профессии дизайнера книги начался в Московской Академии С.Г. Строганова. Я училась на кафедре графического дизайна. Училась неплохо, но на самом деле понятия не имела, чем именно буду заниматься после завершения учебы. На четвертом курсе мои преподаватели пригласили меня на практику к себе в студию ABCdesign. Это было чудесное совпадение (или несовпадение). С тех пор так и занимаюсь книгами.
— Чем вы занимаетесь в студии?
В АВСdesign мы часто делаем каталоги для выставок, сотрудничаем с музеями, галереями и издательствами. Это потрясающе интересная работа. Когда ты делаешь книжку об архитектуре советского модернизма или о московском акционизме, или об истории тату-искусства, ты погружаешься в материал, общаешься с авторами, издателями, составителями, что-то изучаешь. И вот — ты уже не просто дизайнер, а начинаешь разбираться.
— В чем, по-твоему, состоит задача графического дизайнера?
Думаю, одна из важнейших задач дизайнера — быть в теме. Изучить, промониторить, прочувствовать материал, с которым работаешь. Ценность дизайнера не только лишь в типографических умениях и прикладных навыках.
И на выходе выдает визуализацию тех смыслов и идей, что были заложены в проект. Поэтому чем больше знает и видит дизайнер, чем шире его кругозор, тем легче и лучше он генерирует визуальные решения.
— Помнишь свою первую книгу?
Кстати, самая первая книга в моей жизни, дизайн для которой мне доверили делать, было издание Ad Marginem! Интервью Сьюзен Сонтаг для журнала Rolling Stone. Это была такая проба пера, почти ничего не помню про этот проект. Помню, что мои коллеги-наставники советовали сделать тиснение на обложке, и я страшно долго и старательно выбирала оттенок красной фольги — нужна была особенная, насыщенно алая, а в типографии что-то напутали, и фольга получилась вообще другая — темная. Темно-красный на темно-сером — эта книжка для самых зорких (смеется). Но потом втянулась, и было еще много интересных проектов с Ad Marginem.
Фотография — Garage Bookshop
— С чего начинается работа над книгой?
Книги, которые выходят под маркой издательства, это чаще всего нон-фикшн, исследования в области философии, экономики, литературы и искусства, а также современные или модернистские авторы. В общем, литература для интеллектуалов и найти актуальное, яркое и элегантное решение в дизайне — это задача.
Вот как это происходит. Иногда достаточно просто темы, когда сразу раз — и обложка «в яблочко», и издатели, и мы, дизайнеры, понимаем — это именно то, что нужно. Например, книга Бориса Гройса об Илье Кабакове, в которой автор анализирует творчество одного из самых знаменитых художников-концептуалистов, известного своими тотальными инсталляциями, изображающими советский быт. Суперобложка-бандероль имитирует окраску типичного советского подъезда, превращая книгу в произведение соц-арта. А под бандеролью — ничего, белоснежная обложка, тоже подходит концептуальному искусству, на мой взгляд.
Фотография — Garage Bookshop
В оформлении книг Ad Marginem наш главный инструмент — типографика. Шрифт как главный инструмент выразительности темы и идеи. Например, книга «Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности», где на обложке появилось немецкое название, набранное шрифтом Futura, который в 1940-е гг. стал новым шрифтовым стандартом в Германии. И именно латиница в сочетании с этим шрифтом дали нужный визуальный эффект.
Порой с обложкой и макетом всё складывается не так просто. Мы можем погружаться в тему книги, читать текст, изучать авторов, мониторить, как выглядели издания на других языках, но при этом наше представление о книге будет отличаться от мнения издательства. Есть в этом что-то интересное.
В общем, стараюсь перепрограммировать свою машину по генерированию идей (смеется). Дизайн все-таки не математика — тут нет правильного ответа. В этом большой плюс студии — несколько дизайнеров могут предложить свои варианты, и все они будут совершенно разными.
— Кстати, про работу в студии: часто ли советуешься, показываешь наброски коллегам перед тем, как выбрать финальные варианты? Насколько это вообще важный аспект для дизайнера — возможность обсудить рабочий процесс или все очень индивидуально?
Мне кажется, очень важный. Я знаю многих дизайнеров (и я в их числе), кому больше нравится работать в команде. Это не говорит, на мой взгляд, о какой-то несамостоятельности дизайнера, это просто другой формат. В студии мы часто советуемся и с нашим арт-директором, и между собой.
Мне кажется, ни один графический дизайнер не делает для своего проекта один вариант. То есть не бывает: придумал и всё — уверен, доволен, будет так и никак иначе.
Мнение со стороны (при этом мнение людей для тебя авторитетных) помогает справиться с зашоренностью и быть более объективным.
Плюс у нас всё устроено так, что чаще всего дизайнер ведет свой отдельный проект, поэтому каждый чувствует ответственность и какую-то собственную значимость, при этом есть возможность коллаборировать. Когда ты знаешь, что для проекта нужна, например, каллиграфия или иллюстрация, или инфографика, или 3d, а это не твоя сильная сторона, то может подключиться твой коллега. А еще с коллегами очень классно дружить. Это, пожалуй, самый большой плюс.
— Какие, сделанные тобой обложки, тебе больше всего нравятся?
Была у нас одна книга — «Нью-Йоркская школа и культура ее времени», для которой была сделана куча вариантов. И самое интересное, что я не могу сказать, какой из них мне нравится больше. На мой взгляд, они просто совершенно разные.
Варианты обложек для «Нью-Йоркской школы и культуры ее времени»
Книга искусствоведа Дори Эштон посвящена американскому объединению художников и поэтов 1950-х гг., среди которых были Джексон Поллок, Виллем де Кунинг, Марк Ротко и др. Сначала появились варианты обложки в стиле абстрактного экспрессионизма. Для этого мы воспользовались сайтом www.jacksonpollock.org, где можно рисовать с помощью курсора, а программа сама имитирует дриппинг. Было довольно забавно (смеется).
Но, наверное, такой вариант показался слишком буквальным, и в итоге книга вышла с взрывом авангардистской бомбы на обложке.
Финальная обложка для «Нью-Йоркской школы и культуры ее времени»
Или другой пример — книга Майкла Чарлсворта о Дереке Джармене. Джармен — один из наиболее оригинальных независимых режиссеров, художник, писатель, поэт, дизайнер, садовник, а также борец за права гомосексуалов. Каждый фильм Джармена — это новый вызов, новый визуальный манифест. На счету у него и житие святого Себастьяна, и постапокалиптический панк-фильм «Юбилей», и вольные интерпретации биографий Караваджо и Витгенштейна. Возможно, из-за этого поиск визуального для такой многогранной личности был не самым простым. Было понятно одно: Джармен авангардист, он эпатирует, экспериментирует, всегда пытаясь проткнуть полотно холста и выйти в область чистого искусства.
Варианты обложек для «Дерека Джармена»
Жизнь режиссера была непростой: в сорок четыре года он узнал, что болен ВИЧ, последнюю свою киноленту «Blue» режиссер снимал, будучи практически слепым. И вот на обложке блестящие осколки золотой фольги мерцают сквозь абсолютную черноту. До этого было много вариантов: в стиле панк, барочных — противоположных, как и сам Джармен.
Финальная обложка для «Дерека Джармена»
— Наши читатели периодически жалуются на верстки с узкими полями. Расскажи, откуда все это пошло. Ведь это совсем не новое веяние в книжном дизайне?
Узкие поля в макете книжной полосы — сейчас не то, чтобы новаторство. Это один из признаков швейцарского стиля в типографике, который сформировался еще в 1950–60-е гг. К нему можно по-разному относиться, но он так или иначе явился очень мощным толчком в формировании такой профессии, как графический дизайнер и сыграл большую роль именно в книжном дизайне.
Узкое внешнее поле в макете, возможно, не очень удобно рядовому читателю, потому что это то место, за которое он пальцем держит книгу при чтении. Но у книги может быть большое нижнее поле, и это скорее дело привычки. У большинства отечественных современных книг поля широкие, и, если честно, мне кажется, это делается неосознанно, а просто потому, что так исторически сложилось.
А при этом в старину широкие поля у книги служили не для удобства чтения. Тогда книги вообще не читали, держа в руках на весу, как сейчас. Это было сделано потому, что срок службы книги был очень велик, а если, не дай бог, случался пожар или потоп, насекомые вредили книгам, то книгу с широким полем при износе или повреждении края можно было заново обрезать, при этом текст бы внутри не пострадал. Есть даже примеры старинных книг, которые обрезались много раз, и поля там стали совсем маленькие, прямо как в наших макетах (смеется).
Сейчас жизнь книги стала безопаснее, поэтому мы позволяем себе обходиться с полями чуть более смело.
Конечно, поле не должно быть слишком узким, тогда это мешает удобочитаемости, взгляду тяжело перескакивать со строки на строку, натыкаясь на край страницы, поэтому дизайнер должен думать не только о красоте и дизайн-экспериментах, но и о читателе. Но тут уже нужно рассматривать каждый отдельный пример, разбираясь, для чего это было сделано и как это работает.
— Влияет ли твоя профессиональная деятельность на твои практики чтения?
Может быть, сейчас будет очень стыдное признание, но чаще всего я читаю, то, что верстаю (смеется). То есть получается странно, я не выбираю, что почитать, просто передо мной в разное время оказывается статья про художницу Ксению Хауснер, о которой я не знала до этого, или тексты для будущей книги о Константине Мельникове, или книга американского исследователя Джорджа Кублера об определении понятия искусства. Но мне, если честно, нравится такой подход. Это как когда тебе лень выбирать, какой фильм посмотреть, и просто включаешь телевизор. Вот это у меня такой телевизор, только с хорошими книжками.
— Какое будущее у печатной книги?
В пророчества об исчезновении книгопечатания в ближайшем будущем я не верю. Люблю футуристическую фантастику про роботов или постапокалипсис, но уверена, что и в них есть место книгам, а сюжеты некоторых из них и вовсе строятся вокруг книг. Наверное, когда-нибудь в далеком-далеком будущем, возможен полный отказ общества от бумажных носителей информации, но пока мы прожили с интернетом не так много, даже я помню свое детство без всемирной паутины. А история книги насчитывает сотни лет — с XV века в Европе, а в Китае, согласно некоторым источникам, — с XII века и даже раньше. Это настолько важная, неотъемлемая часть культуры, что ее не искоренишь вот так за 30–40 лет. Но несмотря на это, и она, конечно, подвержена изменениям.
Мне нравятся поиски в сторону взаимодействия печатной книги и веб-технологий. В книгах появляются QR-коды вместо картинок. А веб-дизайнеры и разработчики всё больше обращаются к полиграфии, потому что стало понятно, что им нужно быть хорошими типографами, грамотными дизайнерами, потому что законы дизайна и там, и там схожие. Сейчас появляется всё больше сайтов-историй, лонгридов, которые будто фильмы, в них есть сценарий, они красиво сделаны. Также работают и книги — дизайнер придумывает, что и как в книге будет происходить, как человек будет с ней взаимодействовать.
Разница в формате. Книга — объект. Она вещественна, а людям все-таки нравится обладать вещами. Мы выбираем красивые вещи, они что-то для нас значат, там какая-то записка на первой странице, там сухой листик заложен по середине, это, в конце концов, подарок, а не только способ получения информации.
