«Чем бумажнее и стильней, тем статуснее»: разговор с магазином «Пиотровский»
Журнал Ad Marginem продолжает рубрику «Книготорговцы», в которой мы задаем вопросы российским книжным магазинам. В этот раз о постоянных посетителях и будущем книготорговли рассказывает Михаил Мальцев — директор независимых книжных магазинов «Пиотровский» в Перми и Екатеринбурге.
Михаил Мальцев
Почему вы решили открыть книжный магазин?
Моя жизнь складывалась таким образом, что в ней всегда ненавязчиво присутствовали книги и художественные альбомы. Дедушка был художником, и у него была хорошая коллекция немецких альбомов — например, огромный Босх, с раскладывающимися вставками-репродукциями. Я в него часами залипал.
Мой папа всегда был очень читающим человеком, любит по букинистам пройтись и ко мне в магазин заглядывает. Плюс в советском обществе чтение всегда было общественно одобряемой практикой. В читающих детях угадывались будущие люди с высшим образованием. Респект, статус.
В моем детстве существовала довольно энергичная циркуляция официальной литературы (детские библиотеки, школа) и неофициальной (семья, соседи, друзья) — это тоже было заметно. В общем я всегда принадлежал этому миру, мне в нем комфортно, и, я думаю, понятно уже, почему я продаю книжки. А работа в книжном началась с взятия взаймы денег у тестя и знакомства с Борисом Куприяновым.
«Пиотровский» в Перми. Фото: Михаил Мальцев
Опишите своего постоянного посетителя.
Худощав(а), бледная кожа, слегка небрежно одевается, курит, выпивает, обладает хорошим чувством юмора, страдает из-за несовершенства мира.
Какую книгу вы бы ни за что не стали продавать?
Я книгу стараюсь не фетишизировать, для меня это по-прежнему удобный инструмент. Я могу в процессе чтения как-нибудь загнуть ее неправильным образом или исчеркать пометками, например. Меня не ужасает тот факт, что люди выбрасывают книги. В отличие от животных, которые привязаны к территории, книге проще найти новый дом.
Меня не пугают книги типа «Майн Кампфа». Скорее, я считаю, что, может, все было бы не так плохо, прочти ее большее количество немцев до 1933 года, или иностранцев после, — ведь автор достаточно откровенно описывает свои планы.
И тем не менее, мы все время говорим про какой-то отбор, который мы производим в магазине. Дескать, в этом смысл нашего существования и заключается — отделять зерна от плевел, мух от котлет.
Но современное российское книгоиздание слишком специфично. С одной стороны, есть независимые [книжные], где издатель, как сапер, который не может ошибиться дважды. С другой — одна монополия, где критерий слишком очевиден, поскольку граница между шлаком и чем-то более-менее приличным слишком очевидна. Выходит, нам остается не так уж много работы.
«Пиотровский» в Екатеринбурге. Фото: Михаил Мальцев
Самая популярная книга Ad Marginem в «Пиотровском»?
«Надзирать и наказывать» Мишеля Фуко и «Благоволительницы» Джонатана Литтелла, я думаю. Но мы лично советуем «Когда я был настоящим» Тома Маккарти. Если вы не читали и вам хочется прочесть что-то современное, чтобы убедиться, что литература жива — читайте ее.
Ваше любимое книжное место в России и мире?
«Пиотровские», «Фаланстер», пермские букинисты, книжные магазины во Французском квартале в Новом Орлеане. В Лондоне очень развеселил книжный магазин тире магазин секс-игрушек (здорово было бы что-то такое сделать в России).
Какое будущее у книготорговли?
Статусное потребление, что в нашей стране более-менее неизменно. Повторюсь: книга — это статусный маркер интеллигенции и, естественно, чем бумажнее и стильней, тем статуснее. Я думаю, что книжникам нужно всегда держать в уме сцены из книжных магазинов в фильмах Вуди Аллена.
