Ольга Гаврикова — о книге Стайнберга и его методе
В своей книге «Другие критерии. Лицом к лицу с искусством XX века» Лео Стайнберг поднимает теоретические и методологические вопросы изучения искусства прошлого и настоящего, подчеркивает необходимость новых критериев оценки художественных произведений, вынесенную на повестку дня модернизмом, и показывает, какими эти критерии могли бы быть. Публикуем текст Ольги Гавриковой, переводчика книги — о Стайнберге, его методе и подходах и о том, почему его взгляд так актуален сегодня.
Интересующиеся американским искусством середины XX века и творчеством Пикассо, конечно, знают имя Лео Стайнберга и наверняка слышали выражение «другие критерии». Названный так сборник — заметная книга в истории искусства, и ее перевод на русский язык, вроде бы, обязателен и не вызывает вопросов. Однако для настоящего времени и места я нахожу в этой книге актуальность, превосходящую дежурную «обязательность».
Прежде всего, другими эти самые «другие критерии» делает не амбициозное желание их автора обнаружить нечто новое, мимо чего прошли другие. С первых же страниц перед нами появляется человек, лишенный столь примитивных устремлений; человек, не стесняющийся неудобных вопросов об искусстве, своего субъективизма в подходах к искусству и даже жизни; человек, который постоянно обращается к читателю (от своего имени, от имени художников, критиков или даже воображаемых фигур), и делает это не заискивающе-популистски, но и не сухо риторически; человек, чья речь пестра и открыта, а мысль богата на неожиданные повороты. Одним словом, Человек, красноречиво заговаривающий с другим Человеком, ожидая ответа.
Стайнберг — гуманист, который не просто занят в «гуманистической дисциплине» (как назвал историю искусства Эрвин Панофский еще в 1940 году), предполагающей ученость, воспитанность, разумность; он не просто разыскивает, по его словам, «гуманистическое содержание», человеческий интерес в абстрактных и вещных образах, в «формальных аспектах» искусства середины ХХ века, почти исключивших антропоморфную форму, но самим своим подходом к материалу и читателю остается человеком (с каким бы «культурным и даже моральным упадком», как выражался Гринберг, ни имел дело). Отсюда его человеческие ценности: богатство идей и пристрастий, а также принятие их текучести и многообразия («Я постоянно рискую спроецировать свой современный опыт на прошлое, что любой уважаемый историк искусства сочтет предосудительным», и тем не менее «бдительно защищать историю искусства от современного воображения невозможно», как невозможно и «убежать от себя»); терпимость и ответственность, о которых , пусть он не говорит о них прямо, красноречиво свидетельствует, на мой взгляд, сама глубина и продуманность изложенных им идей.
Стайнберг напоминает нам, что «мир произведений искусства не существует сам по себе, как животное царство, и объекты нашего исследования обязаны своим существованием нашему восхищению». Вроде бы, у сегодняшнего дня нет проблем с высказыванием своего мнения или, что случается даже чаще, с выпячиванием своего эго, но далеко не всегда это ведет к созданию «других критериев», по-настоящему других точек зрения или других идей, гуманистически уважающих все прочие.
Предлагаемые Стайнбергом подходы «другими» являются. Вот лишь несколько его характерных в этом отношении формул: вопрос о том, что такое картина, оборачивается «не столько вопросом, сколько гипотезой»; «картины де Кунинга и Франца Клайна оказываются в одной упряжке с произведениями … Рембрандта и Джотто: все они … предстают живописцами иллюзии»; «мифическое разделение на устремленных в будущее одиночек-новаторов, которых мы зовем художниками, и брюзгливую, безликую, ничего не понимающую массу под названием „публика“» относительно; можно «быть художником, не переставая быть американцем»; то, что у Пикассо, на первый, автоматический взгляд, монструозно, геометрически огрублено и плоско, иной раз оказывается пространственным и тактильным осматриванием-ощупыванием, взглядом-объятием. Примеры можно продолжать.
В заключение хочу посоветовать обратить особое внимание на главу о Джаспере Джонсе, тексты о Пикассо и статью о Родене. Книга Стайнберга выпущена в 1972 году, но она кажется совсем небесполезной в наше псевдогуманистическое время.
