Победители конкурса «Обложка non/fiction»
На non-fictio№25 наградили лучшие книжные обложки. Среди них три обложки Ad Marginem и две — A+A. Чем они примечательны? Рассказывают редактор Ad Marginem Алексей Шестаков и главный редактор A+A Кася Денисевич.
За доверие к замыслу автора
Рёко Сегикути. 961 час в Бейруте (и 321 блюдо, которое их сопровождало)
Дизайн: Степан Липатов
Проза Рёко Секигути пронизана временны́ми сдвигами, переулками и потайными ходами: в «Нагори» они связывают между собой сезоны года, эпохи истории и возрасты людей, в книге о Бейруте заложены в сам сюжет: Рёко приезжает туда, чтобы написать книгу о городе, ожившем после войны, и уезжает, не зная, что там вот-вот грянет революция: она пишет об одном времени в момент наступления другого, потом откладывает окончание книги, приезжает в Бейрут еще раз, чтобы понять, преддверие чего она застала, и так далее. Все ее книги — об этой гетерогенности времени, в котором всегда накладываются друг на друга разные траектории, так что любое настоящее оказывается в какой-то из них прошлым, в какой-то будущим. Возможно, чтобы как-то совладать с этой дезориентацией, которая в данном случае спутала карты ей самой, вторгшись в ее письмо, она решила считать часы и блюда: эта книга — нумерологическая, в ней всё подсчитывается, почти как в «Броске костей» Малларме. Степан Липатов с его неизменной чуткостью к тексту, как кажется, уловил в нем этот нервный ритм навязчивого счета. Глядя на его обложку к «961 часу», испытываешь сложную смесь чувств сродни той, которую рождает взгляд на звездное небо: там явно всё движется, меняется в каждый момент в каждой из бесконечного числа точек, но эти движения ускользают от нас, а видим мы формы, орнамент, который исчезнет, стоит начать следить за каждой точкой, считать, но вернется как образ их всех, как только мы отчаемся их догнать. Как образ ностальгии, к которому Рёко, кажется, возвращается в каждом из своих текстов. Одна из лучших фраз этой книги: «Неужели я начинаю скучать по Бейруту, еще находясь в нем? Ближайшее будущее — любимое время ностальгии». Обложка ее русского перевода — об этом.
За самую лаконичную обложку
Бредовая работа. Трактат о распространении бессмысленного труда (второе издание)
Дизайн: Кирилл Горбунов
В обложке Кирилла Горбунова к «Бредовой работе» (вернее, в серии обложек к переизданиям книг Дэвида Гребера в Ad Marginem) интересна игра с жанровыми конвенциями. Точнее — игра с шаблоном бизнес-литературы и, шире, супербестселлеров non-fiction, которыми становятся книги знаменитых авторов по истории, экономике, политологии или, скажем так, по массовой антропологии (о том, как строить отношения с коллегами и деловыми партнерами, как правильно преподносить себя — словом, как эффективно жить в мире денег, карьеры и потребления). Эти книги легко опознаются по двум-трем шрифтовым группам, выстроенным одна за другой по вертикали и набранным брутальной гарнитурой крупно и контрастно к фону. Но если обычно за такой обложкой скрывается текст в жанре проповеди, поучения или утешения, то тексты Гребера — разоблачительные и подрывные, причем их тема и мишень — тот самый мир денег, карьеры и потребления с его нерушимыми, как кажется, обычаями и императивами. С этой точки зрения броское лаконичное решение Кирилла Горбунова обнаруживает оттенок насмешки — ироничное указание на то, насколько сомнительно может быть то, что считается правильным, нужным, полезным, и, в частности, насколько обманчива может быть обложка книги.
За минимализм в обложке
Юк Хуэй. Вопрос о технике в Китае
Дизайн: Кирилл Благодатских и Анна Наумова
Выбор обложки к сложному академическому тексту, к тому же на не самую визуализируемую тему, часто ставит в тупик или, если не в тупик, то перед суровой дилеммой: либо отсутствие образа, либо отвлеченный образ, никак не перекликающийся с содержанием книги. Кирилл Благодатских нашел «третий путь»: расширил сеть смысловых и визуальных перекличек и децентрализовал тему обложки, которая оказалась «блуждающей» в созвездии ассоциаций: механическое рекурсивное повторение обложки внутри себя отсылает и к технике, и к тиражированию как способу существования книги, и к самой этой книге как таковой, и к культурной памяти, не обязательно технической (тут и перфокарты, и чековая лента, и продуктовые карточки). Весь этот «коммунистический космос» погружен не во тьму, а в кумачовый цвет революции, который здесь, конечно, тоже перекликается не только и не столько с советским проектом, сколько со всеми противоречиями и коллизиями модерна, чья судьба в западной и дальневосточной мысли проходит красной нитью через текст Юка Хуэя.
За самую конструктивную обложку детской книги
Таня Борисова. Привет, Петербург!
Иллюстрации и дизайн: Таня Борисова
Иллюстрированный путеводитель по Петербургу — второй в серии городских книг-картинок иллюстратора и дизайнера Тани Борисовой. Проводником в неспешных прогулках по столицам выступает художник, и этот взгляд определяет выбор точек, с которых показаны города: это поиск образа города и визуального языка для рассказа, внимание к цветовой палитре и архитектурным ансамблям, узорам трещин и линиям улиц. Обложка «Москвы» была сделана флуорисцентно-рыжей шрифтовой композицией на тепло-сером пейзаже. Петербург — синий, таинственный, погруженный в сумерки, в качестве акцента на иллюстрациях и в леттеринге выбран желтый — как свет окон в незнакомом городе и как постаревшая, сказочная позолота.
За самую добрую обложку детской книги
Михаил Яснов. Цирковая азбука
Иллюстрации и дизайн: Таня Борисова
Детская книга с блестящими стихотворениями Михаила Яснова — к тому же о цирке — неминуемо заставляет вспомнить классическую книгу-картинку «Цирк» Владимира Лебедева на стихи Самуила Маршака. Именно от нее отталкивается Таня Борисова: она строит иллюстрации из лаконичных форм, использует лист как плоскость без глубины и перспективы, обходится с цветовой палитрой так, как если бы в ее распоряжении было ограниченное количество литографских камней, и даже ее фактуры напоминают о литографии. Во всей книге — и особенно на обложке — Борисова демонстрирует унаследованное от 1920-х и редкое сегодня умение включить типографику в рисунок, сделать букву частью образа и воплотить в жизнь идею о книге-картинке как синтетическом искусстве. «Цирковая азбука» тем не менее, вышла не прямой стилизацией — она смотрит на традицию через современную, в том числе западную, иллюстрацию и жонглирует приемами, как тот клоун на обложке — превращенными в мячики точками растра.
