Михаил Котомин — о новой литературе, издательских планах и невымысле
![alt](https://admarginem.ru/wp-content/uploads/2021/09/journal_blago_1636x1120.jpg)
К выходу книги Лейфа Рандта «Аллегро Пастель» представляем вашему вниманию текст Михаила Котомина, впервые опубликованный в издании «Горький» весной 2021 года. Разбираемся, почему литература вымысла умирает, а на смену ей приходит no fiction. А также вспоминаем произведения, которые готовятся к выходу или уже вышли в нашем издательстве.
В 2020 году случилось маленькое, но важное для издательства событие: у нас, после большого перерыва, вышел роман современного автора. Речь идет о «Crudo» Оливии Лэнг. Предыдущими опубликованными романами современников были «Благоволительницы» Джонатана Литтелла, «Мертвые» Кристиана Крахта и «Когда я был настоящим» Тома Маккарти, тексты экспериментальные, равноудаленные как от модернистского канона, так и от новой нарративной культуры.
«Crudo» залетел в наш портфель по авторской траектории. Уловив восхождение новой звезды еще на эссе «Одинокий город», мы последовательно издаем все книги Оливии, от дебютной «К реке» к только что вышедшей «Непредсказуемой погоде».
Чем интересен литературный проект Лэнг? Своей зыбкостью. Граница между литературой и дневником, объективным рассказом и лирической эмоцией, текстом и простой фиксацией фактов все время теряется, чтобы быть заново проложенной. Местами кажется, что ты читаешь блог, местами синтаксис поднимает рассказчика и читателя на эпические высоты.
Нету отдельно Вирджинии Вулф — есть то, что думает о ней рассказчица. С другой стороны, нету и рассказчицы, это немного Вирджиния Вулф, немного Кэти Акер, постоянно меняющая личность в поисках самоидентификации, примеряющая на себя чужие образы. Неслучайно каждая книга Лэнг начинается с личной катастрофы, после которой надо собирать себя заново. Текст становится своего рода терапией.
![](https://admarginem.ru/wp-content/uploads/2020/07/Crudo_leng.png)
Пионер и пропагандист жанра автофикшн, литературы с автором в роли главного героя, Лэнг сделала логичный шаг и назвала свой очередной текст романом. Тем самым подтолкнув и нас, ее издательство, к тому, чтобы перестать прятаться за терминами в духе «документальная проза» или «биографическое эссе» и признать: мы опять издаем художественную литературу. Просто она теперь выглядит иначе. Свитый из твитов и чужих слов, «Crudo» открывает возможность для преодоления условности литературных конвенций, отказа от придуманных историй в пользу придуманной конструкции. Содержание романа — это парад персонажей в поисках автора, где Оливия Лэнг всего лишь одна из масок: смешивая собственную речь с цитатами из интернета и Акер, Лэнг осуществляет изящную реконструкцию в духе героя романа Тома Маккарти, ее интересует, как отреагировала бы на события конца 2010-х бунтарка 1980-х, перенесенная из исторического времени в текущее непрерывное интернет-время.
Литература была последним из свободных искусств, не пережившим своеобразную «реформацию» в духе постдраматического театра или современного постдюшановского искусства. Возможно, сейчас, в эпоху эпидемии цифровизации, предоставившей человечеству тысячи новых инструментов фиксации собственного опыта и партиципаторного соучастия в текстовой игре, такая реформация позволит преодолеть на новом уровне смерть автора и откроет новые жанровые пути для романа.
«Ролан Барт о Ролане Барте» — одновременно и теоретический трактат, и манифест новой литературы невымысла. Интересно сконструированы эксперименты самонаблюдения, предпринятые в книгах Дерека Джармена «Хрома» и «Современная природа». Как и в случае Лэнг, размышления о цвете и цветовом восприятии или наблюдения за садом становятся спусковым крючком в процессе поиска собственной идентичности, где драматизм запускается за счет дискурсивной бесконечности подобного поиска. Природа как Другой, в котором рассказчики/цы узнают себя и обретают успокаивающую внутренние психотравмы ситуацию, становится предметом (сюжета в старом понимании в новой литературе нет) дневника наблюдений «Птицы. Искусство. Жизнь» канадской эссеистки Кио Маклир и шотландской журналистки Эми Липтрот «Выгон».
Эта «природная» линия автофикшн в нашем портфеле продолжится двумя книгами, которые пока только переводятся, — «Жизнь в шести стенах» Нины Бертон (Nina Burton. Livets tunna väggar, пер. Нины Федоровой ) и Литт Вун Лонг «Путь через лес. О грибах и скорби» (Litt Woon Long. Stien tilbake til livet. Om sopp og sorg, пер. Анастасии Любаевой).
![](https://admarginem.ru/wp-content/uploads/2021/05/Put-cherez-les_1030h928.png)
Нина Бертон, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшую нонфикшн книгу (в 2011 году эту премию получила другой наш шведский автор — Элисабет Осбринк), описывает опыт столкновения с природой и стихией ремонта городской жительницы, получившей по наследству дом в сельской местности.
Литт Вун Лонг, малазийка с норвежским паспортом, не планировала разворачивать свое повествование в личный дневник: «В черновом варианте книга называлась „Груздь и радость” и должна была рассказывать историю о путешествии одного антрополога (меня) по царству грибов и об удивительных встречах с его обитателями — грибами и грибниками». Но внезапная смерть мужа, запустила механизм преодоление скорби и деформировала «объективный» научный нарратив в выдающийся образчик автофикшн.
Опыт чужого, пришельца, наблюдателя, иммигранта, проходящий лейтмотивом через тексты японки по матери Маклир и норвежской малазийки Вун Лонг, становится главным драйвером дрейф-романа американского эссеиста и фотографа нигерийского происхождения Теджу Коула «Открытый город» (Teju Cole. Open city), составленного из прогулок по Манхэттену и подслушанных разговоров. Коул, историк искусства по образованию и практикующий арт-критик, называет свой текст романом, чтобы ускользнуть от прямых ассоциаций (та самая смерть автора), создать дистанцию, позволяющую опереться на традиционный литературный инструментарий, например придумать имя и профессию рассказчику. Но количество невымышленных фактов, записанных разговоров, отсутствие действия как такового, приближает этот текст к постдраматической литературе. Современное фрагментарное сознание — главный герой «Открытого города». В следующих книгах Коулу уже не хватило слов и понадобились образы: он автор и соавтор целого ряда фотоизданий, посвященных смазанной повседневности городской жизни и проблемам иммиграции. Роман Коула в переводе Светланы Силаковой выйдет у нас в 2022 году.
Подслушанные разговоры становятся главным приемом еще одной звезды современной прозы — Рейчел Каск, чью трилогию «Outline» — «Transit» — «Kudos» (перевод Светланы Кузнецовой и Анастасии Басовой) мы издадим уже в этом году. Монолог вместо действия, слова вместо событий, череда ненадежных, но достоверных рассказчиков, лишенных прямой речи, центон из вербатимов — романы Каск торжество нового постдраматического нарратива. Наверное, современное интернетизированное сознание только так и можно описать, чтение прозы Каск напоминает скроллинг ленты в Фейсбуке, где каждый пост — микроистория, а их компановка совершена не бездушным алгоритмом, а демиургом-писателем. Может показаться, что в таком статусе писателя скрывается старомодное иерархичное и, по сути, модернистское понимание литературы, но Каск делает подобное писательское самоопределение содержанием собственных текстов. Один из уровней ее трилогии — это металитература: ведущей рассказчицей/слушательницей выступает писательница в поисках материала, которая пишет роман о том, как пишется роман.
Литература, казалось бы, утратившая монополию на словесное описание современного опыта, в итоге стала повсеместной. Читатели стали писателями, из наблюдателей мы все превратились в наблюдаемых, и, возможно, главная функция литературы сегодня — помочь фрагментарному современному сознанию найти себя, обрести цельность и самоидентификацию, которая уже на следующей странице будет разбита вдребезги.
Приблизительно так можно сформулировать круг вопросов, обсуждаемых в романе молодого немецкого писателя Лейфа Рандта «Аллегро Пастель» (перевод Виталия Серова, издадим в следующем году). Несмотря на острую современность деталей — соцсети, мессенджеры, психотерапия и дневные рейвы, — это наиболее консервативный текст в нашей новой fiction-линейке. Сложные отношения веб-дизайнера и писательницы выступают событийной канвой этой истории любви в XXI веке. Впрочем, события происходят где-то за гранью страниц, нам предоставлены имейлы, месседжи, дневниковые записи и разговоры героев с Siri, выполняющие роль внутреннего монолога. В этом странном мире, в котором сериалы, снятые в одной локации, лучше передают самоощущение человека, чем многобюджетные фильмы с выездными съемками, даже секс и наркотики становятся лишь поводом сходить к психотерапевту. Чужие слова и собственные дневники создают новое напряжение там, где уже не работают старые литературные технологии. «Однажды на белом свете жил-был я» — вот формула современного рассказа, и на русском она была выведена Эдуардом Лимоновым, автором, открывшим всю палитру no fiction стратегий.
Впрочем, незаслуженно забытой старой литературой, мы вас тоже порадуем.
Не забудьте продлить свои читательские билеты.