Чем важны природные потоки энергии?
Благодаря технологическому прогрессу люди стали независимы от сил природы. Это, впрочем, не так хорошо, как кажется. Немецкий химик Михаэль Браунгарт и американский архитектор Уильям Макдонах объясняют, что из себя представляют природные потоки энергии и почему они важны для человечества. Журнал Ad Marginem публикует отрывок из их экологического манифеста «От колыбели до колыбели. Меняем подход к тому, как мы создаем вещи», допечатанный тираж которого выходит в издательстве.
В 1830 году Ральф Уолдо Эмерсон совершил путешествие в Европу на паруснике, а вернулся пароходом. Если взглянуть на эти поездки символически, то мы можем сказать, что он уплыл на пригодном для вторичной переработке судне, движимом энергией ветра, управляемом специалистами, практикующими древние искусства на открытом воздухе.
В дневнике своего обратного пути на пароходе Эмерсон отмечает отсутствие того, что он, тоскуя, называл связью с эоловой кинетикой — силой ветра. Его интересовали последствия меняющихся связей людей и природы.
Некоторые из этих последствий могли бы его ужаснуть. Овладев новыми технологиями и запасами энергии грубой силы (такими как ископаемое топливо), промышленная революция дала людям беспрецедентную власть над природой. Люди уже не так зависимы от сил природы и не так беспомощны перед превратностями на суше и на море. Они могут как никогда раньше доминировать над природой, добиваясь своих целей. Но в ходе развития произошло огромное разобщение.
Корбюзье сказал, что дом — это машина для жилья; он прославлял пароходы наряду с аэропланами, автомобилями и элеваторами для зерна. По сути дела, здания, которые он спроектировал, были оборудованы перекрестной вентиляцией и другими удобными для человека элементами, но его идея, подхваченная модернистским движением в архитектуре, эволюционировала в машиноподобное единообразие дизайна. Стекло, потрясающий материал, который может соединять «внутри» и «снаружи», использовался как способ отгородить нас от природы. Когда солнце сияет, люди трудятся под флуоресцентными лампами, буквально работая в темноте. Наши постройки могут быть машинами для жилья, но в них остается мало живого. (В одной статье в Wall Street Journal от 1998 года речь шла о новинке для наших домов — открывающихся окнах, новом сверхпопулярном товаре, — всё это отражало поистине низшую точку в истории современной архитектуры торговых и офисных зданий.)
Как разительно это отличается от домов-«солонок» колониальной Новой Англии, спроектированных так, что более высокая сторона — южная, где прекрасные окна, по большей части сдвоенные, чтобы в дом проникало больше зимнего солнца. (Летом листья большого клена с юго-западной стороны дают укрытие от солнца.) Расположенный в центре камин и труба дают тепло в самом сердце дома, а северная низкая крыша удерживает теплую массу воздуха за вечнозелеными деревьями, которые посажены именно для этой цели. Постройка и окружающий ландшафт работают вместе как единый проект.
В менее индустриализированных частях мира, однако, творческий подход к овладению локальными энергетическими потоками всё еще вполне действует. У аборигенов побережья Австралии существует изящная простая стратегия использования солнечного света: ставят две раздвоенные палки, на которые кладут шест, набрасывают на него шкуры наподобие черепицы, внахлест, с южной стороны во время холодных месяцев, так что обитатели могут сидеть на теплом северном солнце. Летом перемещают шкуры на северную сторону, чтобы защититься от солнца, и сидят на другой стороне, в тени. Всё их «здание», состоящее из нескольких палок и шкур, хитроумно приспособлено к местным условиям.
Ветровые башни тысячелетиями использовались в жарком климате, чтобы поймать воздушные потоки и направить их между жилищами. В Пакистане каминные трубы с ветроуловителями буквально черпают ветер и направляют его вниз по трубе, где может быть небольшой водный бассейн для охлаждения воздуха, который опускается вниз, в дом. Иранские ветровые башни содержат вентиляционное сооружение, в котором постоянно капает вода; воздух попадает в башню, опускается вниз по трубе, по стенкам которой стекает вода, и охлажденным поступает в дом. В Фатехпур Сикри в Индии блоки пористого песчаника, зачастую с замысловатой резьбой, насыщали водой, чтобы охладить попадающий внутрь воздух. На Лёссовом плато в Китае люди выкапывали себе пещерные жилища, чтобы защититься от ветра и солнца.
Удивительно, что профессиональные архитекторы словно не понимают основных принципов, вдохновлявших древнюю архитектуру и строительство. Когда Билл разговаривал с архитекторами, он спрашивал, кто знает, как найти юг — не с компасом или картой, а настоящий, по солнцу, — в ответ поднималось несколько рук или не поднималось вовсе (и что еще более удивительно, никто не обратился с просьбой узнать, как именно это можно сделать).
Связь с природными потоками позволяет нам переосмыслить всё на свете: саму идею электростанций, энергии, жилищ и транспортировки. Это означает слияние старых и новых технологий для самых передовых проектов, какие мы когда-либо видели. Однако это не означает стать полностью «независимым». Популярный образ использования солнечной энергии связан с идеей «выхода из системы» — отключения от современной энергетической инфраструктуры. Это вовсе не то, что мы имеем в виду.
Можно спроектировать гибридные системы для того, чтобы привлечь местные возобновляемые энергетические потоки в дополнение к искусственным источникам, пока будет происходить выработка и реализация более оптимальных решений.
В некоторых случаях солнечная энергия — а также энергия ветра и воды — может быть направлена в существующие системы поставок энергии, значительно снижая объемы необходимой искусственной энергии и даже экономя деньги. Является ли это экоэффективностью? Конечно. Но это экоэффективность не как самоцель, а как инструмент, часть более широкого подхода.
Даже на таком расстоянии жар солнца может быть разрушительным, и это требует должного уважения к деликатному управлению обстоятельствами, делающими возможным использование природных энергетических потоков. Люди процветают под таким сильным излучением жара и света лишь потому, что миллиарды лет эволюционных процессов создали атмосферу и поверхность, обеспечивающие наше существование, — почву, растительную жизнь и облачный покров, которые охлаждают планету и распределяют по ней воду, поддерживая атмосферу с температурным диапазоном, в котором мы можем жить. Таким образом, восстановление нашей связи с солнцем по определению включает в себя поддержание взаимосвязи со всеми другими экологическими обстоятельствами, которые в первую очередь делают возможными природные потоки энергии.
