Майкл Тейлор: Через нос проходит путь внутрь человека
В декабре в рамках Зимнего книжного фестиваля «Смены» в Казани нам удалось организовать онлайн-презентацию книги Майкла Тейлора «Нос Рембрандта». Предлагаем вашему вниманию расшифровку беседы Майкла Тейлора с историком искусства Еленой Забродиной.
Елена Забродина: Здравствуйте, Майкл! Я задам вам несколько вопросов о вашей книге. Знаете, она меня очень впечатлила. Мой первый вопрос будет об идее книги: на чем она основана? И что стоит за вашим глубоким интересом к творчеству Рембрандта? Вы уже начали говорить об этом за кадром, и я хотела бы, чтобы вы рассказали об этом всей нашей аудитории.
Майкл Тейлор: Как я уже сказал, Елена, я мало знал о Рембрандте, и для меня все было большим открытием. Мне захотелось поделиться с читателем этим открытием. Прежде всего, я хотел, чтобы зритель, смотря на картины Рембрандта, ощутил то же, что и я.
ЕЗ: Спасибо, Майкл. Мой второй вопрос, собственно, о носе: почему вы выбрали именно нос в качестве ключевого объекта рассмотрения? Есть ли что-то особенное в том, как Рембрандт изображает эту часть человеческого тела?
МТ: Ну, для того, чтобы посмотреть на картину как бы изнутри, нужно для начала выбрать конкретную деталь. С этого решил начать и я. А почему именно нос? Ну, дело в том, что, как мы знаем, Рембрандт писал очень много автопортретов, и на каждом из них нос менялся: иногда он был изображен длинным и прямым, иногда — широким и толстым. И тогда я задался вопросом: почему же Рембрандт так поступал? Неужели ему не доставало навыков? Конечно же, нет — он мог изобразить что угодно. Я подумал, что, может быть, в таком подходе заключается особый смысл.
ЕЗ: Продолжая разговор, хочу высказать следующую мысль. Знаете, через изображение носа мы можем воспринять образ человека в целом — нос в таком случае будет являться метонимией. В книге вы упоминаете повесть Гоголя «Нос». Скажите, вы делаете это намеренно, или же здесь имеет место быть свободная ассоциация?
МТ: Изобразить нос — непростая задача для художника. Легко написать нос в профиль, а с анфасом могут возникнуть трудности, поскольку нос, в отличие от глаз или губ, не считается выразительной частью лица. На самом деле это не так. И особенно это видно в работах Рембрандта.
ЕЗ: Я историк искусства, поэтому мне было особенно интересно читать вашу книгу. Она написана легко, но при этом вы уделяете большое внимание биографии и творчеству художника. Возвратимся к идее книги. Мне кажется, что здесь вы движетесь от рассмотрения материальности объектов к их духовному, мистическому осмыслению. Таким образом вы хотели сказать, что, помимо анатомического, нос имеет и другое, менее очевидное предназначение?
МТ: Нос выполняет две функции: это обоняние (помните, как говорят, что у человека хороший нюх, если он инстинктивно делает правильный выбор?) и дыхание.
ЕЗ: Я хочу вернуться к первой названной вами функции носа, к обонянию. Вы писали о ней в первой главе книги. Надо сказать, что аллегория пяти чувств — обоняние в их числе — была довольно популярной темой в искусстве XVII века. Вы наверняка знаете, что в раннем творчестве Рембрандта была целая серия, посвященная пяти чувствам человека. Может быть, эта идея о пяти чувствах находит продолжение и в «Носе Рембрандта»?
МТ: Действительно, способность воспринимать запахи — одно из наших главных умений. Мы можем закрыть глаза, решить что-то не пробовать, закрыть уши, но мы не можем отказаться от носа хотя бы потому, что он нам нужен для дыхания. Человек постигает мир посредством носа в том числе. Я думаю, поэтому Рембрандт и другие голландские художники обращались к изображению носа как способу передать запахи и отношение к ним. Для меня эта мысль была отправной точкой.
ЕЗ: Нос — самая выступающая часть лица, но тем не менее люди больше внимания обращают на глаза и губы. Нос остается будто в тени. Может быть, Рембрандт с помощью носа хотел попробовать отразить такую же скрытую, незаметную, как и сам нос, часть характера своего героя?
МТ: Давайте представим картину за стеклом. Тогда нос человека, изображенного на ней, окажется самым близким к поверхности стекла и зрителю элементом. Одновременно он расположен в центре лица, и для художника, несмотря на трудности, связанные с изображением носа, работа над этой частью картины является начальным и в то же время завершающим этапом работы над всем произведением.
ЕЗ: Вы описываете характеры разных героев Рембрандта и его самого. Как вы думаете, нос служит отражением их личностных качеств или же противопоставлением?
МТ: Действительно, когда мы впервые смотрим на лицо собеседника и его нос в частности, то складываем первое впечатление о характере человека. Как раз Гоголь в повести «Нос» высказывал мысль о том, что если у вас нет носа, вы буквально не существуете для общества. Для Рембрандта нос — тоже важный элемент. Это видно по его рисункам, гравюрам, офортам. Надо сказать, у его отца был длинный, прямой, аристократический нос, а у матери — довольно обычный. Возможно, Рембрандт писал так много автопортретов по той причине, что хотел посмотреть, как бы он выглядел с носом отца, матери или с комбинацией того и другого.
ЕЗ: Стоит отметить, что изображению носа особое внимание уделяли немецкие и голландские художники эпохи Возрождения. В связи с этим возникает вопрос: был ли у Рембрандта предшественник в его исследовании этой части лица?
МТ: Я думаю, что если у Рембрандта и был предшественник в этом деле, то, можно сказать, что в каком-то смысле им был Рубенс, поскольку именно у него Рембрандт учился свободе в изображении лиц. В молодости Рембрандт больше занимался рисунками и офортами, а в живописи был академичен, следуя принципам, которым его обучил мастер Питер Ластман. Но, когда он обнаружил, что можно изображать лицо в более свободной манере, то начал проявлять живой интерес к экспериментам в этом деле.
ЕЗ: В работе вы упоминаете своих собственных предшественников: например, Саймона Шаму, который написал книгу о глазах в работах Рембрандта. Мы знаем много авторов, которые посвящают свои книги Рембрандту. Любопытно узнать: как вы думаете, почему этот голландец до сих пор вызывает такой интерес? Почему его творчество до сих пор настолько актуально для нас?
МТ: Можно сколько угодно писать о Рембрандте и других художниках того периода, анализировать, изучать их творчество, но в конце концов не найти ответа на вопрос, почему лица и сцены, которые Рембрандт изображал практически четыре века назад, до сих пор нас интересуют. Несомненно, он писал бесподобно.
По моему мнению, у каждого зрителя складывается уникальное отношение к каждой конкретной картине. Поэтому можно дать множество ответов на ваш вопрос.
ЕЗ: Книга вышла в год четырехсотлетия со дня рождения Рембрандта, и сейчас, благодаря издательству Ad Marginem, мы можем прочитать вашу работу на русском языке. Мой последний вопрос довольно простой: какой нос из изученных при подготовке книги — ваш любимый?
МТ: Я очень рад, что моя книга была переведена на русский язык и издана в России. Но, знаете, Елена, вы меня озадачили своим вопросом. Ну, вот один из поздних автопортретов Рембрандта. Пожалуй, нос меня особенно привлекает именно на этом автопортрете. Здесь изображен не просто художник, но, в первую очередь, — обычный человек. Видно, что он многое повидал, у него большой жизненный багаж — все это передано на этом автопортрете. И здесь простое изображение носа делает лицо этого старика каким-то близким, понятным зрителю.
