Любимые книги Ad Marginem Александра Иванова
Сегодня Александр Иванов, главный редактор издательства, рассказывает о своей подборке.
Редкий в мировой поэзии случай поэтического перформатива. Все начинается довольно классическим образом: лирический герой, от чьего лица ведется речь, стоит на берегу и встречает глазами приходящие в порт пароходы. В какой-то момент рассказчик начинает идентифицировать себя с отплывающим от берега судном, его Я раздваивается на я-отплывающее (морское) и я-остающееся (сухопутное). Я-морское по мере удаления от берега становится все более и более эмоциональным, аффективным и страстным, достигая апогея в открытом море и превращаясь в дикую пиратскую стихию, исполненную жестокости и жажды преступления. По мере возвращения судна к берегу эта страсть угасает, я-морское постепенно молкнет, и речь медленно, с перебоями дыхания, передается я-сухопутному. И все это происходит не где-нибудь, а в самом языке, в его строе и ритме. То есть морем у Пессоа оказывается стихия самой поэтической речи. Море на наших глазах рождается из ее ритма и строя.
Этот шедевр модернистской литературы был опубликован через пятьдесят лет после смерти автора — в конце 1980-х. Перед нами образец высокого модернизма. Формально это дневник без указания дат, записная книжка, единственными героями которой выступают Я рассказчика и город Лиссабон, причем город существует как топологический ассамбляж, построенный из кусочков воспоминаний, цитат (явных и скрытых) и афоризмов. Получается примерно такая картина: автор живет в городе, совершая повторяющиеся день ото дня перемещения по нему. В точках остановок (табачная лавка, кафе, магазин, книжный развал) он записывает какие-то самонаблюдения, эмоциональные обрывки, кусочки мыслей и чувств. А затем он из этих кусочков формирует непрерывный текст, который становится картой Лиссабона как эмоционально-топологического места, практически лишенного какой-либо «физической», трехмерной топографии. Город как чистое переживание: «Мое осознание города является моим осознанием самого себя».
В сборнике собраны практически все работы Беньямина о Бодлере (кроме отрывков из его незаконченной книги «Проект Пассажи»). Бодлер (вместе в Кафкой) — главный герой последнего периода творчества Беньямина, он занимает его как живая метонимия буржуазного Парижа времен второй Империи, т.е. для него «Бодлер = Париж середины XIX века». Бодлер создает концепт «современности» (modernité), главного понятия культуры зрелого капитализма. «Современность — это наша античность», — повторяет за Бодлером Беньямин. Что тут имеется в виду? Под современностью Бодлер/Беньямин понимают особый режим темпоральности (субъективного переживания времени, с одной стороны, и объективной временнóй структуры жизни, с другой), когда скорость перемен и интенсивность переживания на единицу времени (то, что входит в понятие «мгновения» как особой единицы измерения опыта) становятся важнейшими смыслообразующими параметрами эпохи. Современность как образец и норма (т.е. как «античность») означает то, что все становится мгновением, мигом, промежутком, разрывом, необратимым «теперь», все историзируется, обретает статус временности и «сменяемости»: от модных платьев и романов, до политических режимов и научных парадигм. Отсюда особая меланхолия современности, и отсюда же бодлеровские «люди в черных рединготах» (сюртуках), чей ритуально-траурный вид (они как бы тоскуют по уходящему времени) образует стиль modernite, хорошо известный нам по картинам Эдуарда Мане и Джеймса Уистлера.
Одно из редких философских произведений современности, способное увлечь любого образованного читателя.
Счастливая встреча двух больших мыслителей: автора и переводчика. Новаторская книга Ханны Арендт, ученицы Ясперса и Хайдеггера, создательницы современной политической теории, посвящена человеческому уделу, предназначению (именно так озаглавлена английская версия книги) — быть активным, деятельным. Арендт разделяет человеческую активность на три вида: труд, создание и действие. Труд предполагает то, что Маркс называл «обменом веществ между человеком и природой», это довольно однообразная деятельность по самоподдержанию жизни. Примером труда является производство продуктов питания, которые потребляются ежедневно и требуют возобновления, или уборка помещения, тоже требующая возобновляемых усилий. Создание — это более высокий уровень деятельности, продукты которой (например, книги или арт-объекты) не потребляются по типу еды, а сохраняются для долговременного использования. И, наконец, высшей формой деятельности Арендт считает действие, продуктом, результатом которого является не какая-то материальная вещь, типа романа, статуи или музыкальной мелодии, а сам человек в его несводимости к «вещной» форме. Основным примером действия для Арендт выступает политика как искусство совместной жизни и способ формирования личности в ее высшем, неотчуждаемом, смысле.
