Поставить труд с головы на ноги
Максим Фетисов, редактор перевода книги «Бредовая работа» — о подходах Дэвида Гребера и Карла Маркса к вопросу труда и проблеме отчуждения, которая сегодня, в позднем капитализме, принимает новые формы существования.
Пустота и бессмысленность повседневного существования — тема не новая. Необходимость тратить добрую половину своей жизни на то, что тебе, в лучшем случае, не интересно, а в худшем — вызывает стойкое неприятие, с момента своего появления (принято считать, что этот момент совпадает с возникновением капитализма) была источником неисчислимых душевных страданий, регулярно отражаясь в произведениях изящной словесности.
Первый масштабный перевод этой проблемы на язык теории был осуществлен еще Марксом. Он диагностировал ее в виде проблемы отчуждения. Оно было обнаружено Марксом в самой основе нашего существования — в труде. С тех пор эта тема пережила множество философских и социологических школ, а вместе с ними — неоднократный подъем и упадок интереса. Марксу был нужен «эффект обзора», позволяющий увидеть проблему эксплуатации и отчуждения труда в «большой» социально-философской и макросоциологической перспективе. Кроме того, труд для Маркса и его последователей — базовый антропогенный фактор, и в этом качестве никак не может быть лишен смысла.
Именно этнографическая оптика позволяет Греберу зафиксировать феномен «бессмысленного» или «никчемного» труда, выражающийся в неконтролируемом увеличении числа бесполезных специальностей и форм занятости, причем бесполезных, как в субъективной ценностной перспективе их обладателей, так и с точки зрения самой капиталистической тотальности. Этот феномен необычен для капитализма, особенно в его поздней, неолиберальной форме, чья идеология привыкла хвалиться тем, что он не тратит ни одной копейки попусту. Даже Марксу, анализировавшему эксплуатацию и отчуждение, не приходило в голову назвать труд «никчемным» или, как предлагают авторы и редактор русского перевода последней книги Гребера, «бредовым».
Вполне возможно, что подобные виды занятости, так или иначе, существовали всегда, во все времена и у всех народов, однако Гребер указывает на принципиально новый масштаб их распространения в системе, которая 30-40 лет назад начала свое восхождение к величию под лозунгами «эффективности» и «сокращения непрофильных расходов». Именно под этими лозунгами производились взлом и приватизация систем распределения общественных благ (здравоохранения, образования, коммунальных услуг и т.п.) с целью их дальнейшего превращения в источник рентной прибыли. Результаты довольно обескураживающие: это бесконтрольное господство финансов и всеобщей закредитованности (предмет Долга, по-прежнему главной книги Гребера), избыточное регулирование (освещенное в Утопии правил, которая последовала за Долгом) и пустая, «никчемная» занятость, ставшая следствием проникновения менеджерской культуры туда, куда ей не следовало проникать (тема Бредовой работы). Гребер разбирает систему морали, возникшую в результате всех этих преобразований. Морали, освящающей подобное положение дел, заставляющей воспринимать его как само собой разумеющееся и разрушающей всякую возможность разговора о трудовой этике и рабочей мотивации.
В свое время Маркс говорил о необходимости поставить диалектику Гегеля с головы на ноги, чтобы извлечь скрывающееся под мистической оболочкой рациональное ядро. Можно сказать, что нечто похожее (может и не столь масштабно) по отношению к труду предпринимает и Гребер, пытаясь разобрать поистине запутанную ситуацию с работой и занятостью в истории позднего капитализма.
