Искусствовед, куратор и арт-критик Екатерина Андреева — о пяти любимых книгах Ad Marginem
«Московский дневник» Вальтер Беньямин (2012)
В Москве Беньямин читал Пруста. И его собственный дневник проникает в сознание читателя зимними сумерками, меланхолично, медленно и неуклонно. «Иноагент» Беньямин, искренне расположенный к коммунизму, не нашел, чем очароваться из практики советской власти в столице, хотя его много куда сводили: и в театры, и на показательный суд, и по магазинам, и в школу. Однако он почувствовал и передал суггестию затрудненно-личного существования в российской действительности, в осаде зимы, неясности жизненных регулировок, под давлением Всего. Это очень важное историческое свидетельство не только о Москве 1926 года, но и вообще о российской жизни, которая во многом изменилась несущественно.
«Масса и власть» Элиас Канетти (1997)
Автор поражает особым ощущением власти, которую он буквально чует нутром. Он словно бы вещает изнутри глобального многовекового энергетического сгустка, питающего феномен власти – желание и способность выжить за счет притеснения и смерти других. Вурдалачество власти, афористично представленное Евгением Шварцем в сказке о драконе, Канетти анализирует на разных исторических примерах, показывая, как возрастает могущество власти в зависимости от все усиливающегося массового характера жизни. Он избегает говорить о своей современности, о ХХ веке, но в конце все-же прогнозирует будущее, в котором власть в ее нынешней абсолютной форме с неизбежностью тем или иным – их всего два – путем закончится.
«Стихотворения. Проза. Письма» Пауль Целан (2008)
Эта книга, как и предыдущая, открывает нам границы исчезнувшей Австро-Венгрии, сигналы жизни городов и государств, народов, когда-то пронизанных дунайской границей. Для Целана, как и для Канетти, эта территория связана не с идеей пространства, а с ужасом спазма: вековечной перистальтикой смерти. Стихи Целана, написанные с 1943 по 1970 год, воспринимаются как единственно возможная речь в «нигдейности» (перевод О.Седаковой), куда целые страны вдруг выпали из своего благополучного «пышногрудого времени» (перевод М.Белорусца).
«Nobrow» Джон Сибрук (2005)
Наши интеллектуалы в начале 1990-х, осваивая сосцы очередного пышногрудого времени, стали создавать стандарт письма, в котором исключающие друг друга массовость и информированность сочетались бы с элегантностью текста. Книга Сибрука – один из эталонов такого письма и одновременно его самоанализ. Эта книга – также превосходное описание того, как формируется «контент» и действуют медиа в ситуациях «постправды», а сами сотрудники этих медиа, подавляя в себе все слишком человеческое, прилаживаются к новым стандартам глобального рынка.
«Лекции о Лейбнице» Жиль Делёз (2014)
Не скажу, чтобы мне удалось равномерно понять эту удивительную книгу о производстве концептов, то есть образов жизни, а в данном случае – о Вселенной барокко, которую Делёз воссоздает из дифференциального исчисления Лейбница, из отражения всеобщности в бесконечно малом, из совозможностей этих бесконечно малых, формирующих точки зрения на мир. Среди этих точек зрения есть божественный шанс выбрать самую совозможную, то есть гармоничную и непрерывную – наделенную наивысшим потенциалом жизненности.
