Девушка с хорошим почерком: Мария Левунова о Саре Даниус
Шведская критикесса и литературоведка Сара Даниус широко известна на родине. В России же она обычно упоминается только в связи с должностью Постоянного секретаря Шведской академии — это она неделю звонила Бобу Дилану, пытаясь сообщить о присужденнии ему Нобелевской премии. Сборник «Смерть домохозяйки и другие эссе» — первая книга Сары Даниус, выходящая на русском языке и отлично подходящая для знакомства с ее творчеством. Специально для нашего журнала о книге и ее авторе рассказывает Мария Левунова.
Мальме, Швеция, 1969 год. Второй класс общеобразовательной школы ведут на экскурсию в третий — показать, чему дети научатся уже в следующем году. На белых листах учеников выведены буквы с одинаковым наклоном вправо: чистописание. «Нет, — думает семилетняя Сара. — Этого мне никогда не одолеть».
Двадцатичетырехлетняя выпускница Стокгольмского университета Сара Даниус не умеет печатать на машинке. Но не унывает и пишет все заявки на стажировку от руки. Через некоторое время ей звонит Арне Рут — главный редактор крупнейшей шведской ежедневной газеты Dagens Nyheter. «Меня впечатлил ваш почерк», — говорит он и приглашает на работу.
Там она напишет свои первые литературные рецензии, затем, почувствовав недостаток образования, закончит магистратуру в Великобритании, станет дважды доктором наук (Ph.D) — сначала в США, потом в Швеции, напишет несколько книг, станет членом Шведской академии, вручающей нобелевскую премию, а потом покинет ее в ходе скандала, став иконой феминизма в Швеции.
Биографию Сары Даниус не поставить на полку о кипучих гениях. Она скорее из породы увлеченных трудяг.
«У меня никогда не было четкого представления о том, чем я хочу заниматься, и я потеряла несколько лет после школы. Начав что-то делать, я со временем увлекалась все больше и больше, но без каких-то глобальных целей. Сначала в Швеции, потом в Англии, потом в США. Мною двигало желание узнать больше. <…> В конце концов у меня появилась цель: написать диссертацию. Это стало похоже на спорт, посмотреть, смогу ли я это сделать» — пишет она.
В некотором смысле Даниус — дочь своего отца, бывшего военного, дважды в день упражняющегося в гаммах на фортепиано. Но важна не только его дисциплинированность, но их возрастной разрыв — Сара родилась, когда отцу было 53 года.
Допустим, что люди начинают интересоваться той или иной темой не по чистой случайности, а по какому-то метафизическому закону. Почти ровесник века Ларс Даниус не воспринимал модернизм ни в литературе, ни в музыке. Он — поклонник романтических авторов, тех, чьи лица, как правило, не тронуты фотографированием. Дочь же, начавшая заниматься литературой, когда модернизм и его критическая оптика уже «разрядились как аккумулятор», увлечена двадцатым веком — временем, в котором отец жил, но чей культурный отсвет предпочитал не замечать.
«Я вскочила в последний вагон. Все самое интересное уже случилось»
Сборник объединяет эссе, написанные в разные годы и по разным поводам. Это тексты выступлений на конференциях или газетные заметки. Рецензии на новый перевод классического романа или литературный портрет автора к юбилею. Из них складывается картина мира ушедшей литературной эпохи. В заглавном эссе сборника автор учит нас быть цивилизационным критиком, и именно цивилизационные сдвиги она видит в переизданиях кулинарной книги Bonniers за пятьдесят лет.
Сару Даниус интересуют ушедшие цивилизации. Ее любимый писатель — Марсель Пруст.
С середины XIX века главным для писателя способом восприятия становится зрение. Звуки исчезают навсегда вместе с их источником. Реальные, видимые, запечатленные объекты живут дольше, дожидаясь, когда кто-нибудь на них посмотрит. Книга «Смерть домохозяйки и другие эссе» в некотором роде учебник по литературе эпохи технической воспроизводимости.
Даниус смотрит на форму галстука и материал для платья, ищет сахар в произведениях Бальзака и сравнивает «В поисках утраченного времени» с майонезом. Кажется, больше всего эта образованная женщина боится сказать уже известное. Посмотреть на вещь так, как на нее уже смотрели. Если взирать на старый мир уставшими глазами, он исчезнет в прошлом. Только юная дочь рядом делает пенсионера молодым отцом.
Позднему ребенку остается придумывает молодость родителей по старым фотографиям. Но во всем есть свои плюсы. В самом автобиографичном эссе сборника «Мой первый круг» Даниус пишет: «Но по одному пункту мы [с сестрой] все же расходились с обычной подростковой моделью. У нас как-то не сложилось с подростковым бунтом. Не то чтобы мы так специально решили. Просто так уж вышло. Потому что, как бы самозабвенно ни предавался ты мировой скорби, глупо бунтовать против отца, которому уже за семьдесят. <…> Иногда мы, конечно, позволяли себе умеренное непослушание. И случалось, что папа сердился на нас. Но мы с Ниной знали, что он может уйти от нас в любой момент, и в этом не будет ничего странного».
Даниус как эссеист тоже не бунтует. В поисках нового взгляда она обходит объект, а не переворачивает его с ног на голову. Она оригинальна, но не радикальна. Она до всего доходит, а не озаряется. Она одолела чистописание.
Сборники эссе о литературе — чтение в принципе специфическое, подходящее либо для углубления имеющихся знаний, либо для расстравки аппетита к новым. Молодая шведская поэтесса Анна Акфорс рассказывает о преодолении читательского стопора: «Я начала читать о чтении других. <…> Я читала «Смерть домохозяйки» Сары Даниус, где она берет человека за руку и ведет на пляж в Ницце, где она в восемнадцать лет читает Сартра. <…> С завистью я смотрела, как эти писатели становятся читателями и входят в другие миры. <…> Их очарование побудило и меня забыться, отдаться вымыслу».
Читать о книгах, которые ты еще не читал — радость. Понять, что ты их никогда не прочтешь — горе. Многие классики шведской литературы, о которых пишет Даниус не переведены. Мы не прочтем ее Пруста и Манна. Пруст переведенный на шведский и на русский — это разные авторы. Когда Даниус комментирует новый перевод Джойса на свой язык, а мы читаем об этом на своем, становится понятно: некоторые цивилизации для нас — Атлантиды.
