Тихая духовная революция. Кого не заметил на Афоне Роберт Байрон?
Недавно в Ad Marginem вышла книга Роберта Байрона — джентльмена и сибарита, — посетившего Святую гору Афон в 1926 и 1927 годах. Байрон и трое его друзей, устав от лондонских вечеринок и вооружившись фотоаппаратурой побывали почти во всех монастырях Афона, общались с монахами, делали зарисовки, фотографировали фрески в храмах и трапезных. Очерк вырос в яркое и ёмкое повествование о двух путешествиях по Святой Горе (в 1926-м и 1927-м), в котором древняя история остроумно сочетается с современной — в области политики, искусства и нравов, а тонкий эстетизм и дружеская атмосфера мужской компании — с бесхитростным монашеским укладом и пронзительными описаниями природы.
Но чего не заметил Роберт Байрон на Афоне? Чтобы разобраться с непростой историей Святой горы, политическим устройством монашеской республики, смыслом исихии, «тёмной ночи души», имяславия и имяборчества, мы попросили Андрея Шишкова написать о «тихой духовной революции», совершившейся на Афоне в первой половине XX века.
В 1926–1928 годах молодой британский писатель и путешественник, сейчас бы сказали — тревел-блогер, Роберт Байрон в компании троих друзей предпринял путешествие на святую гору Афон — православную монашескую республику в Греции под омофором Вселенского патриархата. В результате появилась книга под названием «Station» (1928), которую перевели на русский язык как «Пристанище». В англоязычном христианстве есть такое понятие, как prayer station — это особое место для созерцательной молитвы или медитации. Место, в котором царит мистическая тишина, исихия.
В восприятии романтически настроенных европейцев той эпохи Афон представлялся своеобразной христианской Шамбалой, где живут одни мистики, вся жизнь подчинена духовным законам и куда запрещено приезжать женщинам. Да и сегодня этот ореол никуда не исчез. Именно туда, заручившись рекомендательным письмом Вселенского патриарха Василия и вооружившись фотоаппаратурой, и отправились четыре молодых британца.
В этом эссе я не буду говорить о том, что увидели Байрон и его товарищи — об этом можно прочитать в книге, но расскажу о том, кого они не заметили, хотя находились буквально в эпицентре тихой духовной революции.
Святая гора
Безлюдный гористый Афон — самый восточный из трёх «пальцев» полуострова Халкидики примерно в полутора сотнях километров от крупного греческого города Салоники — издревле привлекал к себе ищущих уединения отшельников и монахов. Первые монашеские поселения появились там, судя по всему, ещё в IV–V веках, но к VII веку на полуострове остались лишь пастухи, кочевавшие вслед за стадами. В конце VIII века сюда бежали монахи с земель, завоёванных арабами. Отшельники часто селились в пещерах или строили небольшие домики — кельи. Находившиеся поблизости кельи стали объединяться в небольшие обители, а с начала X века — в крупные монастыри. Отшельнический и уединённый (идиоритмичный) образ жизни стал сменяться общежительным (киновийным).
Один из первых общежительных монастырей, Великая Лавра, был основан в конце X века преподобным Афанасием Афонским (ок. 925/30–ок. 1000). Во второй половине X века на Афоне стали появляться грузинские монахи, в XI — русские, в XII — сербские и болгарские. На Святой горе появились национальные монастыри — грузинский Иверон, русский Пантелеймонов, сербский Хиландар, болгарский Зограф. Сегодня все святогорские кельи, скиты и обители поделены между двадцатью монастырями, которые управляются советом — Священным Кинотом, включающем в себя представителей всех монастырей. Автономный статус Афона как самоуправляемой монашеской республики закреплён в п. 105 Конституции Греции. Гражданские власти на Святой горе представляет губернатор, которого по традиции избирают из числа профессоров богословского факультета Фессалоникийского университета.
В XIII–XV веках афонское монашество достигло пика своего влияния по всей византийской культурной ойкумене, а через национальные монастыри святогорская традиция проникла и закрепилась на Руси, Балканах и в Закавказье. Принято считать, что русское монашество, связанное с именем Сергия Радонежского и его учеников, испытало сильное влияние афонского. В это время на Святой горе начинают развиваться практики умной безмолвной молитвы, известные как исихазм. Некоторые исследователи даже называют этот период расцвета духовной и интеллектуальной культуры — православным Ренессансом.
После завоевания Византии турками-османами монашество на Афоне не исчезло, но интеллектуальное и культурное влияние пошло на спад. Но в конце XVIII века на Афоне появилось движение, ратовавшее за монашеское возрождение, колливады. Один из его лидеров, Никодим Святогорец (1749–1809), подготовил к изданию сборник древних аскетических текстов «Филокалия» (по-русски — Добротолюбие, 1782), чья публикация запустила вскоре волну подъёма монашеской духовности, вышедшую далеко за пределы Святой горы. Обновлённая традиция, которую также называют филокалической, породила такое явление XIX–XX века, как православное старчество, описанное, к примеру, Достоевским в «Братьях Карамазовых». Сегодня старчество всё ещё остаётся актуальной практикой, но его влияние постепенно падает.
Исихазм, имяславие и божественные энергии
Когда речь заходит об Афоне, первое, что приходит на ум, — это исихазм. Он давно стал визитной карточкой Афона, его главным брендом. Слово исихия в переводе с греческого означает «безмолвие». Исихазм — это особая созерцательная молитва с элементами психофизиологических и телесных практик. В более широком смысле — стиль монашеской жизни, ориентированный на созерцание и молитву. Ещё исихазмом часто называют богословское учение о божественных энергиях, восходящее к св. Григорию Паламе (ок. 1296–1357).
Техника исихастской молитвы связана с непрерывным призыванием в уме имени Иисуса, поэтому она также называется Иисусовой молитвой. Обычно молитвенная формула звучит так: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Умная молитва соединяется дыханием. В какой-то момент постоянное повторение должно сделать молитву «самодвижной».
Иисусову молитву можно сравнить с практикой произнесения мантр в буддизме Махаяны, а также с суфийским зикром. И это неспроста. Российский патролог Алексей Дунаев считает, что исихастская практика пришла на Афон в XIII веке с Востока, скорее всего из-за пределов Византии, где монашеские общины уже столкнулись с суфиями, на которых, в свою очередь, могли повлиять буддисты. Во всяком случае, приготовления и рекомендации к молитве, описанные в текстах Григория Синаита, Никифора Уединенника и псевдо-Симеона Нового Богослова (XIII в.), очень похожи на рекомендации буддийских мастеров.
Иисусова молитва — это не совсем молитва в строгом смысле слова, если, конечно, у практикующего не стоит цели задолбать Бога однообразным прошением. Это практика концентрации внимания и присутствия в моменте. Вот что о ней пишет православный иерарх и богослов митрополит Сурожский Антоний Блум: «Иисусова молитва направлена к тому, чтобы поставить нас в Божие присутствие без всякой мысли, кроме сознания того чуда, что мы здесь и Бог с нами, потому что когда мы молимся Иисусовой молитвой, то нет ничего и никого, кроме Бога и нас».
А вот что пишет буддолог Александр Берзин о мантре: «Мантры повторяют вслух и про себя, в медитации или в повседневной жизни. Они помогают сделать ум более устойчивым, поддерживая памятование того или иного позитивного состояния. Под памятованием здесь имеется в виду осознанность, которая работает как клей, удерживая наше внимание на мантре и соответствующем состоянии ума, предотвращая ментальное блуждание и вялость».
Практика Иисусовой молитвы стала причиной ожесточённых споров на Афоне в 1909–1913 годах. И Байрон в своей книге упоминает об этом драматическом эпизоде в жизни Святой горы, связанным с движением имяславцев.
Всё началось с книги схимонаха Илариона Домрачева «На горах Кавказа» (1907), в которой излагалось учение о почитании имени Божиего, суть которого можно кратко выразить так: «Имя Божие есть сам Бог». Эта книга дошла до Русского монастыря на Афоне, где вызвала ожесточённые споры. Противоборствующие стороны разделились на два лагеря — имяславцев и имяборцев. Дошло до силовых столкновений. В итоге «бунт» был усмирён с помощью российских солдат. Святейший синод Православной российской церкви осудил имяславие, а его лидеров выслали с Афона. Но на сторону имяславцев встали ведущие православные интеллектуалы того времени: священник Павел Флоренский, Сергий Булгаков, Владимир Эрн, Михаил Новосёлов. В 1920-е годы с апологией имяславия выступил советский философ Алексей Лосев (тайный монах Андроник). Отчасти защита имяславия была протестом против казённого имперского православия Синода.
Защитники имяславия связывали его с богословием св. Григория Паламы, который в XIV веке, защищая афонских исихастов от нападок византийских рационалистов и гуманистов, сформулировал догматическое учение о божественных энергиях. Бог непознаваем по своей сущности, но открывается миру в своих действиях (по-гречески — энергиях). Имя Божие — это энергия Бога, которая оставляет свой след в человеческом языке (С. Булгаков). Другой вид божественной энергии — это свет, который созерцает мистик в своём опыте.
Божественный свет и тёмная ночь души
За два года до Байрона на Афон попал молодой русский художник-эмигрант Сергей Сахаров (1896–1993). В 1927 году он принял постриг в русском Свято-Пантелеймоновом монастыре с именем Софроний, а в конце 1950-х годов перенёс афонскую традицию молчаливой молитвы на британскую землю — в Эссекс. Возможно, он даже пересекался с британцами во время их поездки по Святой горе.
В начале 1930-х годов Софрония посетил духовный опыт, который продолжался около двух недель:
Тема божественного или фаворского света сопровождает исихазм, наверное, на протяжении всей истории этой практики. Разногласия о статусе этого света стали причиной так называемых паламитских споров — богословской полемики, которая развернулась в середине XIV века в интеллектуальных кругах Византии и достигла самого императора. Дискуссия шла о том, является ли этот свет тварным, то есть принадлежит к этому миру, или он нетварный — то есть в нем каким-то образом представлен сам Бог. Очень похоже на споры об имени. Независимо от позиции, стороны всё же признавали сам факт явления света мистику. В спорах победила исихастская партия Григория Паламы, которая считала свет нетварным и объясняла его как божественную энергию.
Не слишком ещё опытный на тот момент монах Софроний сподобился видения божественного света, но спустя некоторое время утратил этот опыт. Позже он так описывал свои переживания: «Со мной произошла страшная перемена. Свет, Божественная благодать далеко отступили от меня. Я понёс ничем не вознаградимую потерю, и в этом неистощающийся источник моих страданий, которые снова достигли силы, превышающей меру сил моих; и душа, и тело в болезни. От великой скорби я, как Иов, бываю иногда НЕИСТОВ (так в оригинале — прим. А. Ш.)».
Софроний вошёл в состояние, которое в православной традиции называется богооставленностью, а в католической — тёмной ночью души. Суть этого явления заключается в том, что, пережив блаженные состояния, иногда сопровождающиеся видéниями, созерцанием божественного света или ощущением неземной благодати, подвижник утрачивает их навсегда, теряя в своём духовном опыте любой намёк на связь с Богом. Он чувствует, что тот его оставил, а душа подвижника погружается в тёмную ночь. Как описывает этот опыт католическая монахиня мать Тереза Калькуттская (1910–1997): «Тьма, какую и описать невозможно — одиночество, постоянная тоска по Богу — и боль, раздирающая сердце — Темень такая, что я и в самом деле ничего не вижу — ум, сердце, всё слепо. — В душе вместо Бога пустота». В такие моменты возникает желание всё бросить и уйти в мир.
«Держи ум свой в аде и не отчаивайся»
Но вместо того чтобы уйти, Софроний встретил старца Силуана. Вот как он описывает обстоятельства этой встречи:
«Как-то зашёл ко мне один монах, инженер по образованию. Пришёл на Афон раньше, чем я. И вот на второй, а может быть, и на первый день Пасхи 1930 года он приходит ко мне и говорит:
— Отец Софроний, как можно спастись?
Я, не понимая по-настоящему, что ему отвечаю, сказал:
— Стой на грани отчаяния. А когда нету сил, то отойди и сядь, выпей чашку чая.
И я предложил ему чашку чая как своему гостю. От меня он пошёл к старцу Силуану… На другой день по двору монастыря идёт с одной стороны старец, с другой — я. Из почитания к нему я отбегаю в сторону, чтобы дать ему дорогу, а он идёт мне навстречу и говорит:
— Был у вас вчера отец Владимир?
— Был.
И первое слово моё вырывается:
— Что? Я неправ?
А он говорит:
— Нет, вы правы, но это ему не по силам. Придите ко мне: будем говорить».
Силуан (в миру — Семён Антонов, 1866–1938), родился в Тамбовской губернии в семье крестьян, в 1892 году он поступил в Свято-Пантелеймонов монастырь, где прожил большую часть своей жизни. Вполне возможно, что Байрон со своими товарищами видели его, когда посещали Русский монастырь, но никаких упоминаний о нем в книге нет. И это понятно, ведь Силуана миру открыл Софроний Сахаров, чья книга «Старец Силуан» (1952) стала настоящим духовным бестселлером, была переведена на десяток языков и выдержала не одно издание. Помимо жизнеописания и разговоров со старцем, в ней были опубликованы его записки. А при жизни о его опыте знал только ученик.
Духовный опыт Силуана и его ученика Софрония (их очень сложно разделить) стал настоящим откровением не только для широкой православной публики, но и духовных практиков других конфессиональных традиций. Выдающийся католический мастер созерцательной молитвы, монах-траппист Томас Мёртон называл Силуана «самым подлинным монахом двадцатого века». Пройдя через тьму богооставленности он сумел найти духовный ответ: «Держи ум свой в аде и не отчаивайся». Ад тёмной ночи души был Силуану знаком, но призыв не отчаиваться он воспринял как откровение от самого Бога. Благодаря этой установке он не просто нашёл в себе опору продолжать монашескую жизнь, но и смог помочь другим пройти через кризис веры.
Преодоление тёмной ночи души позволяет подойти к более тонкому опыту богопознания, в котором уже нет грубых чувственных явлений и нет концептуализации божественного. В нем молитва становится молитвой за весь мир.
Именно эта скорбь вызывала в нем горячую молитву за весь род человеческий, которая стала со временем «самодвижной». Состояние, в котором находился в эти моменты Силуан, можно сравнить с буддийской бодхичиттой — желанием, чтобы все живые существа в мире достигли просветления. Только в христианской парадигме речь идёт о спасении в вечности.
Фундаменталистская изнанка Афона
В 1932 году на Афон приехал другой англичанин, католический священник Дэвид Бальфур (1903–1989). Возможно, он даже читал книгу Байрона. После своего визита твердо решил перейти в православие. Что же с ним произошло? Он встретил там старца Силуана, который стал его духовным наставником. В том же году при поддержке старца и его ученика Дэвид перешёл в православие с признанием священнического сана. Обряд совершил митрополит Виленский Елевферий. Местом служения новообращённого священника стало подворье Московского патриархата в Париже, где он принял монашеский постриг с именем Димитрий. После безуспешных попыток открыть православный приход в Англии отец Димитрий в 1935 году решил переехать жить на Афон. Там у него уже была поддержка в лице старца Силуана и Софрония. Однако консервативные афонские монахи так не признали его католическое крещение и священство.
И это изнанка афонской духовности: там всегда были сильны консервативные и даже фундаменталистские тенденции. Афонские зилоты (ревнители благочестия) стоят на жёстких антиэкуменических позициях, не признавая крещения, совершенные за пределами православной церкви. Католики и протестанты для них — всё равно что язычники или атеисты. Многие монахи параноидально и агрессивно ищут во всём ересь, боясь «заразиться» этой «духовной болезнью». Столкновения имяславцев и имяборцев в 1910-х годов были как раз из этого разряда. Современный Афон — очень консервативная среда, в которой наряду с духовными практиками процветает конспирология, фундаментализм и духовная агрессия. Сегодня на Святой горе есть даже целый мятежный монастырь, Эсфигмен, который не признает над собой власти Вселенского патриарха, обвиняя того в ереси экуменизма. Их чёрный, почти пиратский флаг с черепом и лозунгом «Православие или смерть» известен по всему миру.
Бальфур не продержался на Афоне и шести месяцев. Под нажимом монахов-зилотов гражданские власти Святой горы были вынуждены депортировать его на материк. Дальнейшая его судьба заслуживает голливудской экранизации. Переехав в Афины, он в 1937 году стал настоятелем храма и даже стал духовником королевской семьи. Преподавал в Афинском университете. В 1941 году он покинул Афины за несколько дней до того, как немецкие войска заняли столицу Греции, и был эвакуирован в Каир. Там он поступил на службу в британскую военную разведку. После войны работал дипломатом и в MI-6 в Греции и на Ближнем Востоке. Снял с себя сан и монашество, вернул имя Дэвид, женился. В разгар глубочайшего духовного кризиса возобновил переписку с Софронием Сахаровым, который постепенно из корреспондента стал его духовником. В 1962 году вернулся в лоно православной церкви как мирянин. Их переписка с Софронием под названием «Подвиг богопознания» была издана в 2001 году.
Тихая духовная революция
Духовность, которую развивали Силуан и Софроний, шла вразрез с зилотством и фундаментализмом. Вместо религиозного эксклюзивизма — молитва за весь мир, вместо агрессии — сострадание и поддержка. В этом, наверное, и заключалась тихая духовная революция, совершившаяся на Афоне в 1920–1930-х годах. Если объединить прозрения обоих старцев, то получится формула, глубину которой невозможно переоценить для любой формы духовной жизни, будь то религиозной или светской: «Держи ум свой в аде, а когда нету сил, то отойди и сядь, выпей чашку чая». Эти слова звучат актуально и в наше тяжёлое время. Тысячи читателей книги «Старец Силуан» и позднейших работ Софрония Сахарова находили в этой установке утешение и духовную помощь. Для многих она стала противоядием от зилотства и фундаментализма, поразивших Афон во второй половине XX века.
Старец Силуан скончался в 1938 году в Русском монастыре. По афонской традиции его череп поместили в специальный склеп, где хранятся черепа других монахов. После публикации «Старца Силуана» в Пантелеймонов монастырь стали стекаться паломники, желавшие поклониться святым мощам старца, и тогдашний настоятель монастыря, игумен Иустин, поручил двум монахам избавиться от черепа, но те его спрятали. От двух последующих игуменов голову тоже прятали, а третьим был уже тот, кто сам её прятал. Церковь прославила Силуана в лике святых в 1987 году.
Софроний был вынужден покинуть Афон в 1947 году вместе с группой русских монахов. Не обошлось без националистически настроенных греческих зилотов. В 1959 году он основал монастырь святого Иоанна Предтечи в графстве Эссекс на Британских островах. И до своей смерти в 1993 году был духовником монастыря. Одним из его духовных чад был эстонский композитор Арво Пярт, который в 1991 году написал «Песнь Силуана» в память о старце. Софроний тоже был прославлен в лике святых в 2019 году.
