Виктор Меламед: Недописанная глава «Машинерии портрета»

Большая часть моей книги — переосмысление сведений, почерпнутых в текстах Эрика Канделя, Сергея Волконского, Александра Ливанова и других, попытки найти точки их приложения к художественным практикам. Но многие важные соображения я все-таки вывел в процессе работы самостоятельно (и ох, как бы они мне пригодились N лет назад!). Одно из них — простейшая, но тем более ценная мысль о дифференциации взрослого и детского узнавания в работе над портретом.

Если коротко, дети для узнавания лиц пользуются поверхностными признаками, такими как очки или борода, и действительно могут принять волка за собственную бабушку, если он одет в знакомые чепец и очки. Взрослым приходится различать огромное множество лиц, поэтому каждый из нас бессознательно собирает картотеку лиц, в которой приметы — только названия ящичков («очкарики», «бородачи», «бабушки» и так далее). Когда примет недостаточно, чтобы узнать лицо, взрослый прибегает к сопоставлению более тонких признаков. Форма теней вокруг переносицы — самый надежный из них, поэтому на этот же признак опираются современные компьютерные системы распознавания лиц. Все остальное меняется с возрастом, зависит от ракурса, освещения, антуража, макияжа и так далее, но ширина лицевого угла, форма переносицы и глазниц и их величина по отношению к черепу остаются практически неизменными всю жизнь.

Встретив знакомого на маскараде в гриме Мэрилин Монро, ваш внутренний ребенок узнает Монро, внутренний взрослый — знакомого под гримом. В портрете работают оба подхода: детское узнавание позволяет нам упрощать себе задачу и освобождать поле для игры с визуальными рифмами и метаморфозами, взрослое — прятать героя в абстрактных формах и ритмах. «Взрослое» и «детское» узнавание — дилемма ложная, как и все до одной дилеммы на свете, но на поле механизмов, которыми мы пользуемся, чтобы распознавать и читать лица, это два возвышения, с которых многое можно разглядеть.

Мысль, до которой я как назло дошел только что, через неделю после выхода книги: детское и взрослое узнавания — хорошая метафора восприятия искусства вообще. Мы слишком часто смотрим на произведение детскими глазами, считывая то, что изображено, и не более. Как писал Саша Соколов: «А любит Б, Б — В, В — Г. Какая докука». Сюжет (в случае портрета — образ и жест героя) лежит на поверхности и заслоняет от нас события, происходящие в чисто визуальной плоскости и глубже, на уровне взаимодействия разных аспектов графики. «Взрослый» зритель должен уметь освобождаться от него, снимать слой за слоем с луковицы впечатления, заглядывать в смысловые контрформы и лакуны. А художник — это первый зритель собственных работ. Он точно так же подвержен гипнозу яркого образа, который создать не так уж сложно, и именно для художника эта проблема стоит острее всего.

Но об этом в книге есть.

Виктор Меламед, 

Москва, 5 декабря 2019 года

Текст впервые опубликован в блоге художника.