Историк, социальный теоретик и художественный критик Илья Будрайтскис — о пяти любимых книгах Ad Marginem

Ad Marginem – это издательство, которое во многом сформировало интеллектуальный фон, вероятно, уже трех десятилетий пост-советской России, и поэтому мучительная задача назвать пять любимых книг во многом связана и с реконструкцией своего собственного становления. Учитывая ограниченность задачи, я назову книги, объективно имеющие совершенно различную ценность, но оказавшие в свое время на меня огромное воздействие.

«Московский дневник» Вальтер Беньямин (2012)

Именно с этой странной книги для меня началось открытие Вальтера Беньямина, которое в общем продолжается и по сей день. Несмотря на то, что «Дневник» не включает в себя ни один из ключевых, практически уже канонических беньяминовских текстов (вроде «Произведения искусства» или «Понятия истории»), издание этих путевых заметок о неудаче (интимно-любовной – автора, и политико-исторической – русской революции) включило Беньямина в российский/московский контекст конца 1990-х, и сделало его «своим» для наших последующих двух десятилетий.

 «Господин Гексоген» Александр Проханов (2001)

Издание этого романа Проханова безусловно войдет в историю – и Ad Marginem, и страны в целом. Для издательства это был очень смелый и очень неоднозначный шаг, заставивший одних пересмотреть его место в каталоге безупречных репутаций, а других – в полной мере открыть для себя не совсем приятный дух наступившей в 2000 году новой эпохи. «Господин Гексоген» – это патриотическая версия прихода к власти президента Путина, всей своей конструкцией бросавшая вызов либеральным догмам о неизбежном пост-советском транзите к глобальной демократической «нормальности». Помимо впечатляющих политических интерпретаций и неповторимого прохановского стиля, книга поразила меня сложной конспирологической структурой: противостоящие друг другу сионистские кланы в какой-то момент оказываются лишь марионетками в руках конкурирующих спецслужб, между которыми и разворачивается настоящая борьба за будущее страны.

«Культурная индустрия. Просвещение как способ обмана масс» Макс Хоркхаймер, Теодор Адорно (2016)

Совсем недавно Ad Marginem издал новый перевод этого ключевого текста Франкфуртской школы, благодаря которому, наконец, для российского читателя стало возможным почувствовать его полемическую и литературную мощь. Диагноз, поставленный массовой культуре Адорно и Хоркхаймером беспощаден, точен, и сегодня выглядит даже актуальнее, чем полвека назад. Читая этот великий текст, важно помнить, что крайний социальный пессимизм (в котором все так привыкли упрекать Адорно) в «Культурной индустрии» неразрывно связан с возвышенным и трагическим местом самой мысли – не просто выносящей отвлеченное суждение о печальной реальности, но постоянно стремящейся выйти за ее пределы и упорно не признающей за данным качества единственно возможной реальности.

«Ленин и философия» Луи Альтюссер (2004)

Первое по времени и до сих пор одно из двух полноценных изданий великого марксистского философа XX столетия на русском. Этот провокативный доклад сосредоточен на методе одной из самых противоречивых ленинских работ, «Материализм и эмпириокритицизме», через которую, как показывает Альтюссер, радикально переопределяются отношения между философией и политикой.

«Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности» Бригитта Хаманн (2016)

Те, кто знаком с классическими биографиями Кершоу или Феста, знают, что предвоенная Вена была для Гитлера первой – и определяющей  – школой политики. Однако работа Хаманн не просто сосредотачивается на политическом контексте этого короткого (5 -летнего) периода – но создает масштабную  реконструкцию Вены как социального пространства, которое в полном смысле слова «произвело» Гитлера. Это архитектура и опера, мир мужских общежитий и доходных домов, массовых торжеств и уличной агрессии, воровства и проституции, национализма и сифилиса. Для того, чтобы понять появление Гитлера, нужно обращаться не к личностям, но к социальным средам, которые становятся объектами трансформаций и решительных интервенций политического.

Отказываясь от любого рода психологизации, Хаманн настаивает – истоки гитлеровского антисемитизма совсем не связаны с каким-либо личным травматическим опытом. Осознав необходимость «мировоззрения», он принял антисемитизм чисто политически, как практическую веру, напоминающую известную формулу Паскаля: «встаньте на колени, сложите руки в молитве – и вы поверите».